Одним из поводов для критики региональных властей местной оппозицией традиционно служит сельское хозяйство.

При этом наиболее часто администрации критикуются за отсутствие поддержки сельхозпроизводителей. Какая именно поддержка нужна сегодня аграрному сектору и кто ее должен оказывать? Об этом корреспондент "Смоленской газеты" на семинаре Клуба региональной журналистики беседует с Евгенией Викторовной Серовой, руководителем Аналитического центра агропродовольственной экономики, экономистом-математиком, доктором экономических наук.

- Обычно я рассказываю о положении дел в сельском хозяйстве. Однако я не думаю, что вашим читателям будет интересно знать, сколько, где и чего посеяли, поэтому сегодня разговор пойдет о проекте закона, который обсуждается в Госдуме и Правительстве. Это проект закона "О развитии сельского хозяйства и агропродовольственного рынка" (впрочем, название может еще измениться при перемещениях из Правительства в Думу и обратно). Я являюсь автором начального проекта закона и хочу рассказать о некоторых из проблем сельского хозяйства, которые мы предполагали решить принятием закона.

- Первая из них, наверное, проблема продовольственной безопасности страны?

- Действительно, у нас очень много говорится о продовольственной безопасности, ставшей уже некоторым "символом веры". Мне кажется, что это вопрос технический, не более того. Просто есть потребность определить, кто именно имеет право сказать, что страна на грани риска продовольственной безопасности, когда он может это сделать, на каких условиях и что в этом случае предпринимать Правительству. Это должно быть урегулировано, чтобы не получилось так: какой-нибудь высокопоставленный чиновник решил, что у нас возникла угроза продовольственной безопасности, а все остальные начали продовольственную помощь запрашивать, карточки вводить или что-то еще…

- Но это наверняка далеко не единственная проблема, существующая в сельском хозяйстве…

- И даже не самая значимая. К настоящему времени накопился целый ряд законодательных "дырок", не решенных законами по одной простой причине: в аграрной сфере очень много принимается законов декларативного характера (скажем, закон о зерне, закон о регулировании сельского хозяйства), представляющих собой лишь набор правильных лозунгов и пожеланий: мол, хорошо бы, чтобы все было хорошо.

Первая из актуальных на сегодня проблем - это регулирование государством сельскохозяйственного бизнеса "в годовом режиме". А что такое один год для сельского хозяйства? Если отринуть наше бытовое представление о сельском хозяйстве как о чем-то рутинном, патриархальном и говорить о нем как о бизнесе, то что такое, например, поставить скот на откорм? Это на 3-4 года завязаться с инвестициями. Я сегодня принимаю решение, потому что государство мне обещало, что будут какие-то субсидии на мясное скотоводство, какие-то протекционистские меры. Хорошие или плохие, но что-то мне обещано. Я вкладываю деньги, а через год государство говорит: "Вы знаете, мы тут посовещались и решили, что этого не будет". Аграрный бизнес - это бизнес с длительными циклами, и это государству необходимо учитывать при регулировании сельхозпроизводства.

- А кто именно и что должен регулировать?

- С этим вопросом связана вторая нерешенная проблема - неполное разграничение федеральных и региональных полномочий в проведении аграрной политики. Это приводит к тому, что на уровне регионов проводится политика, которая там проводиться не должна по определению. Самый яркий пример - торговые барьеры, которые запрещают ввоз или вывоз продукции за пределы регионов. Запрет на вывоз зерна, запрет на ввоз алкогольной продукции - все это разрывает единый рынок страны. Это антиконституционно и, вообще говоря, запрещено Конституцией и антимонопольным законодательством. Тем не менее такая практика существует, и с ней борются как-то неохотно. К тому же на региональных уровнях принимаются и другие решения, ничем не регулируются и приводят к "торговым войнам" между областями. И сегодня эти "торговые войны" внутри страны реально идут. Так, многие регионы применяют дотации сельхозпроизводителям, вырабатывающим и поставляющим молоко. А что делать соседям этих молочных регионов? Ведь, по сравнению с "молокопроизводящими" соседями, себестоимость и цена того же молока у них оказываются существенно выше, а принять соответствующее решение о дотациях собственным производителям они просто экономически не в состоянии. Им не на что бороться с соседним регионом, остается только вырезать всех коров. И не потому, что им невыгодно производить молоко, а просто потому, что их разоряют соседи.

- И каков же выход?

- Эта деятельность должна осуществляться только на федеральном уровне, и нужно максимально избежать вмешательства региональных администраций в вопросы дотаций и субсидий. Иначе, если будут проводиться даже федеральные субсидии на покупку некоего блага для сельских хозяйств, богатый регион сможет сказать: "А я к этому еще доплачиваю свою субсидию. Не самостоятельно провожу такую программу, а к вашей субсидии еще доплачиваю". Ну допустим, субсидируется закупка тракторов. Это значит, что тот регион, который доплачивает к федеральной субсидии, оттягивает все возможные тракторы по этой программе на свою территорию. Но ведь не все могут доплачивать. А кто может доплачивать? В основном нефтегазовые регионы. И в результате у нас все аграрные субсидии не в Краснодар, не в Ростов, а в самую аграрную житницу нашу - в Тюмень, Томск, Пермь. Другой пример: Тюмень инвестирует средства в свои птицефабрики, и в общем за Уралом больше никому с птицей уже не подняться.

В других странах подобное либо запрещено, либо (как в Соединенных Штатах) подписано соглашение между штатами о том, что они таким образом друг с другом не воюют. В других секторах тоже есть такая недобросовестная конкуренция, но она менее существенна, чем в сельском хозяйстве. Здесь это просто прямые "торговые войны" между регионами. Они скрыты, их никто не показывает, но на самом деле это очень кровавые разборки.

- А если регионы не смогут заниматься дотированием сельхозпроизводства и тем самым влиять на цену соответствующей продукции, то есть гарантия, что "торговые войны" закончатся?

- Очень много даже конституционных норм в России не реализуется, не то что законов второго и третьего уровней. Поэтому, будут ли эффективно внедрены предложения по прекращению "торговых войн", мне сказать трудно. Для этого нужна политическая воля. Но если это будет реализовано, то очень улучшит ситуацию на сельскохозяйственном рынке. Рынок станет более прозрачным и более конкурентным. Производство начинает развиваться там, где это выгодно, а не там, где есть деньги для сельскохозяйственных дотаций. Зерно будут производить не в Коми, как это делается, а в Краснодаре. Мясо птицы будет производить не один производитель за Уралом, а несколько. А значит, будет конкуренция и потребитель не станет платить монопольно вздутую цену.

- Но в результате отсутствия поддержки сельхозпроизводства и сельхозпереработки получится, что продукция, производимая в одном регионе, будет перерабатываться в другом - там, где это выгоднее. То есть средства уйдут из конкретного региона.

- Вы знаете, это массовый психоз во всех регионах: деньги, заработанные здесь, должны здесь и остаться. Я как-то не очень понимаю эту психологию. Мы либо единая страна, либо мы набор удельных княжеств. Почему, если я заработал деньги в N-ской области, я должен их потратить на молоко здесь же? А если молоко в соседней области в 4 раза дешевле?

Я не вижу политических проблем в том, что виноград производится в Краснодаре, а главным винодельческим регионом страны становится какая-либо иная область, или в том, что "Макфа" из Челябинска производит основную долю макарон из муки и зерна не челябинского производства. В чем здесь политическая проблема? У кого-то хороший, так сказать, природный потенциал для производства зерна, у кого-то - руки для делания макарон. Давайте зарабатывать на том, то имеем.

- Остается одно - объяснить это людям…

- Пока что населению кажется, что это у нас какая-то федеральная политика нехорошая. Но на самом деле во многом все беды обусловлены именно борьбой регионов. Хотя, конечно, не полностью разграничены полномочия и на федеральном уровне. У нас сельским хозяйством занимаются и Минэкономики, и Минфин, и Министерство сельского хозяйства, сейчас еще Агентство сельского хозяйства и бог весть знает, кто еще. В результате каждое решение нужно согласовывать.

Допустим, мы проводим зерновые интервенции: в августе выясняем, что у нас с вами очень много зерна и поэтому катастрофически падает цена. Если государство закупит зерно, то цена поднимется и производителю в теории должно стать лучше. Но что происходит? Министерство сельского хозяйства увидело, что много зерна, и инициирует вопрос о зерновых интервенциях на рынке: оно идет в Минэкономики, Минфин, после чего начинается согласование. Опыт показывает, что это согласование проходит два месяца. После того как согласовали (это уже октябрь), 45 дней требуется на проведение конкурса на предмет того, кто будет проводить закупки. Следовательно, интервенции начинают проводиться только в ноябре. Но в ноябре и так начинается рост цен, никаких интервенций проводить не надо. А кто виноват? А никто не виноват - процедура такая государственная.

- И все же конечная цель госрегулирования в сельхозпроизводстве - социальное развитие села.

- Понятно, что есть некая социальная политика в обществе, ее осуществляют специальные уполномоченные органы: Пенсионный фонд, социальный фонд, органы соцзащиты и так далее. Аграрная политика на нее не покушается и не должна покушаться: пенсии выплачиваются на всей территории, независимо от того, где человек проживает, декретный отпуск должен оплачиваться независимо от того, откуда женщина - из сельской или городской местности.

Но есть и специфические вопросы, связанные с сугубо аграрной политикой, которые во многом диктуются общемировыми тенденциями. Сегодня практически только Минсельхоз США не изменил названия, в остальных странах мира министерства сельского хозяйства переименованы в министерства сельского хозяйства и социального развития, а в некоторых странах - просто в министерства социального развития села. Диктуется это в первую очередь тем, что сельское хозяйство как отрасль - это единственная из крупных отраслей, доля которой в национальных экономиках постоянно сокращается. Это объективный экономический процесс: в сельском хозяйстве занято все меньше народа. Так, в развитых странах сельским хозяйством занимается от 2 до 5 процентов занятого населения. Это при том, что у них так же, как и в России, в сельской местности проживает от 25 до 35 процентов жителей. Это не только "богатые буратины" в загородных домах, но и сельское население, которое занимается не сельским хозяйством, а другими производствами.

- Этим людям и надо дать источники доходов, обеспечить альтернативную, не сельскохозяйственную занятость?

- Да, сегодня есть альтернатива: мы строим либо экстенсивное сельское хозяйство китайского типа (когда все мотыгами), либо интенсивное (когда трактор). Но тогда тому, кто высвобожден из этого сельского хозяйства, мы должны дать работу. Нам нужно усиленно выводить население, занятое в сельском хозяйстве, для того чтобы там росла производительность труда. В отличие от стран Восточной и Центральной Европы, в России за 12 лет реформ производительность труда в сельском хозяйстве не выросла и занятость не упала, несмотря на то что снизился валовой продукт. А это значит, что у нас идет маргинализация огромных слоев населения в сельской местности и целых сельскохозяйственных территорий. В сельской местности формируется бедность, из которой человеку нет выхода. Но эта проблема уже выходит за рамки аграрной политики - это проблема общенациональная.  

Сергей КОВАЛЕВ, Смоленск. "Смоленская газета", 22.07.2004.