Нынче на полях Ломоносовского района зреет неплохой урожай, но уже сейчас аграрии беспокоятся: удастся ли его без убытков реализовать. Сбыт отечественной сельскохозяйственной продукции остается одной из главных проблем села. Другая беда - отсутствие правового поля, обеспечивающего стабильность хоть на какую-то перспективу, ведь сегодня государство без конца меняет правила игры, ломая весь производственный цикл. Доигрались до того, что речь идет уже о продовольственной безопасности страны. Чтобы нормализовать ситуацию, сделать продовольственный рынок цивилизованным, нужен серьезный революционный закон. Проект такого закона есть и уже прошел нулевые чтения в госдуме. О плюсах и минусах обсуждаемого проекта рассказывает один из его разработчиков, руководитель аналитического центра агропродовольственной экономики Российской Федерации Евгения СЕРОВА.

- Я являюсь автором изначального проекта и одним из разработчиков того варианта закона о развитии сельского хозяйства и агропродовольственного рынка, который сейчас обсуждается в думе и в правительстве. Сейчас государство регулирует сельхозбизнес в годовом режиме. А что такое в сельском хозяйстве запустить проект, например, поставить скот на откорм? Это на три-четыре года завязаться с инвестициями. Сегодня вы принимаете решение производить мясо, потому что государство обещает какие-то субсидии на мясное скотоводство. Вы вкладываете деньги, а через год государство все меняет. Производитель наказан непонятно за чьи грехи. Поэтому аграрному бизнесу - бизнесу с длительными циклами - необходима стабильность. Исходя из этого мы и начали писать новый закон, который, скорее всего, начнет действовать с 2006-го года.

- Что же в нем главное?

- В нем дано определение, что такое сельхозтоваропроизводитель, разграничены федеральные и региональные полномочия. У нас есть вещи, которые рынок разрывают и вообще ничем не регулируются - это торговые войны, когда богатые регионы, дающие дотации на свое сельское хозяйство, забивают сельское хозяйство регионов бедных. Торговые войны между регионами скрыты, их никто не показывает, но на самом деле это очень кровавые разборки. Другой важный момент - доступность информации для всех субъектов рынка. Сегодня доступ к информации становится фактором монополизации рынка. Согласно новому закону предоставление оперативной равнодоступной всем информации - это не добрая воля министерства сельского хозяйства, а его обязанность. Наконец, у нас очень много говорится о продовольственной безопасности. Опыт 98-го года показал, что один человек, вице-премьер, в то время господин Кулик, объявил об угрозе продовольственной безопасности страны и на этой основе затребовал продовольственную помощь. Эта продовольственная помощь за два года просто выпотрошила аграрные национальные рынки. Новый закон регулирует, кто, когда и на каких условиях может объявлять о ЧП. Аграрии отлично знают такую ситуацию: сделана годовая программа и вдруг в одночасье все меняется: налоговое бремя вырастает. Новый закон будет диктовать государственную политику на ближайшие три-четыре года.

- Вам как автору одного из проектов, как специалисту нравится окончательный вариант законопроекта?

- Очень многое мне не нравится, многие программы испорчены. Мне особенно не нравится то, что изменена программа субсидирования сельхозтехники, потому что наша задача была убрать монополию росагролизинга. Но при внесении проекта в думу эта монополия наоборот была усилена.

- Каким образом в проекте закона учтено то, что сельхозпроизводители в большинстве своем не являются собственниками земли, на которой работают?

- Новый закон не регулирует эти вопросы. Это нормы земельного законодательства. Я не совсем с вами согласна в том, что главная проблема нашего сельского хозяйства - собственность. В мире основную часть земли обрабатывают арендаторы. При этом собственнику, допустим в Италии, сдавшему землю в аренду, на эту землю даже ступить не разрешается. У нас есть иллюзия, что собственность на землю позволит привлечь кредиты.

- Вы уверены, что новый закон сможет улучшить ситуацию с торговыми войнами?

- Принятие закона еще не факт, что он будет реализован. Для этого нужна политическая воля. Но если эти нормы будут реализованы, то они снимут остроту на продрынке. Он станет более прозрачным и более конкурентным. Производство начнет развиваться там, где это выгодно, а не там, где есть деньги для сельскохозяйственных дотаций. Зерно будут производить не в богатой на деньги и бедной на плодородие Коми, как это делается, а в Краснодаре. Мясо птицы будет производить не один производитель за Уралом, а несколько. Значит будет конкурентная цена, будет выгодно всем. Потребитель не будет переплачивать монопольно вздутую цену. По сегодняшнему опыту торговых войн мы знаем, что пока это не получается. А торговая война - это что? Достаточно на два месяца запретить вывоз зерна из Краснодара, и в Ленинградской области вздуваются цены на муку. Через два месяца монопольный комитет настаивает на снятии запрета. Запрет снимается, но дело-то сделано: какая-то корпорация скупила зерно по дешевке и продала втридорога. А куда разница пошла - одному богу известно. Даже известен тот бог, который знает это.

- Сельхозпроизводители испытывают проблемы реализации своей продукции. В законе о рынках сбыта что-то говорится?

- Что касается мелких производителей, закон регулирует этот вопрос путем кооперирования. Выделяются деньги на развитие кооперации. Основная проблема сбыта для крупных предпринимателей, как я считаю, - это отсутствие информации о рынке. Я уже говорила, минсельхоз обязан предоставлять информацию: где сколько что стоит, какой тран-спортный тариф на перевозку.

- А не идет ли речь о новом варианте коррупционного закона? В чем собственно заключаются кардинальные изменения правил игры между государством и производителем?

- Кардинальное изменение уже в том, что государство создает стабильные условия игрокам на конкретном рынке на срок три-четыре года. При обсуждении закона пришлось отстаивать эту норму. В минэкономике считали, что государство должно все время поднастраивать рынок своей политикой. Пришлось долго убеждать, что рынки предсказуемы. А вот что у нас абсолютно непредсказуемо - так это государственная политика. Отчего больше всего страдает наш бизнес? От невменяемости государства, ежегодно, и не раз в год, меняющего аграрную политику. Второе изменение - это публичность и прозрачность принимаемых мер. Если наши законодатели решили, что надо отщипнуть на сельское хозяйство кусок общественных денег, то мы с вами имеем право знать, какой эффект от этого. Кроме того новый закон - это разница подходов к субсидированию. Скажем, сейчас вкладывания государственных денег добиваются путем лоббирования. Закон должен прекратить эту стихию.

- В законе есть пункт вневедомственной оценки. Однако правительство очень хорошо уходит от любой ответственности. Как вы думаете, будет ли вообще реализован данный пункт закона?

- Повторяю: я не могу сказать, как будет реализовываться закон. Но это не основание для того, чтобы не писать правильные законы. Вневедомственная комиссия, предусмотренная новым законом, должна писать публичный доклад, который должен быть опубликован, то есть он должен быть представлен обществу. Это дает основание надеяться на то, что государству придется отвечать на публичный документ.

- В государственной программе регулирования есть такой пункт: объемы и источники финансирования. Может ли получиться так, что эти источники переложат на регионы, как это у нас бывает?

- Хочу подчеркнуть: это закон только федеральных программ и источники, указанные в нем, относятся исключительно к федеральному бюджету. Более того, основные рыночные программы, прописанные в законе, регионам софинансировать не разрешается.

- Скажите пожалуйста, будет ли отрегулирован порядок госзаказа? Ведь большинство тех, кто нагревают на этом руки, являются посредниками, а не сельхозпроизводителями.

- Госзаказа на федеральном уровне нет. Госзаказ - это региональные заморочки, это как бы доступ к региональным деньгам. Есть так называемый пресловутый лимит. Его распределяют по регионам, регионы перераспределяют по районам, районы - по хозяйствам, то есть чиновники всегда при деле. Задача нашего первоначального проекта была отменить лимиты, исключить чиновника из этого процесса. Однако в думе лимит возвращен, то есть роль чиновника восстановлена.

- На сегодняшний момент за-прещен ввоз мяса в Россию из евросоюза. Но специалисты говорят, что если этот запрет не будет отменен в ближайшее время, то деревня опять поедет за мясом и колбасой в Москву и Питер, как раньше. Наше животноводство оживет когда-нибудь?

- Такого запрета нет. Просто европейцам предложили пересмотреть ветеринарные отношения с Россией. Но нас не приняли всерьез, и мы показали, что мы серьезная страна, с которой нужно нормально договариваться. Сейчас вопрос решается, скоро ограничения будут сняты. Что касается сырья для мясоперерабатывающих комбинатов, то надо сказать, что в России доля говядины в общем мясном потреблении - одна из самых высоких в мире. Однако Россия не будет крупным производителем говядины никогда. Ввозить говядину из Европы мы тоже не будем. Поставщиками скорее всего станут Китай, Аргентина, где говядина дешевле. Свинина, птица у нас достаточно эффективно производятся, и эти отрасли, с моей точки зрения, будут развиваться. Так что колбасу будем делать из свинины и птичьего фарша.

- Вы знаете, что вопрос с кадрами у нас катастрофический. Стоят целые деревни с полями, лугами, но кто их будет обрабатывать? В законе что-то говорится об этом?

- Вопрос не только в кадрах внизу, но и в кадрах наверху. Кто будет реализовывать закон? Это, поверьте, вопрос не менее острый, чем в деревне. В законе есть программы, адресованные на подготовку и ориентацию кадров. Но я считаю, что не в каждой деревне должны быть фермы и поля. Есть регионы, которые уже не смогут подняться на сельском хозяйстве. Они отстали навсегда. В них надо развивать альтернативную занятость. Деревню надо сохранять - это безусловно, но надо дать людям другой источник занятости. Почему в деревне должны жить одни доярки и скотники, куда же делись русские промыслы?

- Вопрос к вам как руководителю аналитического центра. Возможно ли повторение ситуации с ценами на хлеб, когда они выросли кое-где в два-три раза? И исправит ли это положение новый закон?

- Повышение цен на хлеб, о котором вы говорите, отразило всю спекулятивную сущность политических мер. Возможно ли такое в дальнейшем? В законе предложены два механизма, призванные этого избежать. Это вилка цен. Если цена падает ниже нижнего предела, то проводятся закупочные интервенции. Если цена прыгает выше верхней планки, проводятся товарные интервенции. На это предусмотрены суммы. Второй механизм, грубо говоря, заключается в том, что сельхозпроизводитель может хранить свое зерно, но хранить на лицензированном складе, чтобы была гарантия сохранности. Под это зерно он может взять кредит под льготную ставку. Еще один момент обсуждается - социальный хлеб. Но я считаю: когда государство из своих запасников выпекает хлеб и через соцзащиту раздает его бедным, то это не рыночные отношения. А мы говорим о рыночных отношениях, об условиях развития аграрного бизнеса. Собес в сельском хозяйстве давно закончился.  

Галина САВЕНКОВА, г. Ломоносов (Ленинградская область). Газета «Балтийский луч», 29.07.2004 г.