Какую книгу взять в руки?

Мое высшее филологическое образование, полученное в годы стабильности или, как сейчас принято говорить, застоя, перестало служить мне компасом в мире книг: я теряюсь среди изобилия глянцевых обложек и неведомых доселе имен. Что читать? Кому доверять? Какую книгу взять в руки, чтобы потом, захлопнув ее, не испытать чувства брезгливости, не пожалеть о потраченном впустую времени? В Москве на заседании клуба региональной журналистики мне посчастливилось беседовать с литературным секретарем премии "Букер - Открытая Россия" Игорем Олеговичем ШАЙТАНОВЫМ, преподавателем Российского государственного гуманитарного университета, автором нескольких учебников по зарубежной литературе для школьников. Вопросы, которые мешают мне наслаждаться чтением, я адресовала ему:

- Игорь Олегович, вам, как секретарю Букеровской премии и литературному критику, виднее: есть сегодня в России настоящая или хотя бы просто стоящая литература?

- Наша литературная ситуация сложилась в конце 90-х годов прошлого века. Существует понятие "конец века" как репетиция Апокалипсиса. В течение нескольких лет длился этот самый конец века. Все, в том числе и писатели, пытались разобраться со своим прошлым, расквитаться с советской действительностью. Отсюда глубокий постмодернизм - шла глобальная деконструкция общества, главным деконструктивистом был Михаил Горбачев. Именно постмодернизм проявлял себя в чернухе, смехе без причины. Но, как говорил еще Бахтин, карнавальный смех не может быть без слез. В этом отношении показательно название поэтического сборника Тимура Кибирова "Сквозь прощальные слезы...". Книги, которые мы сегодня читаем, рождались сквозь прощальные слезы. Литература словно пыталась наизусть заучить уходящий век. Лауреатами Букеровской премии становились проверенные временем Георгий Владимов, Владимир Маканин, Булат Окуджава. Молодая литературная массовка стремилась сойти с советской тематики, но оставалась в ней, поскольку антисоветские произведения по сути своей являлись порождением все той же советской действительности. Правда, попадались исключения, например молодая писательница из Екатеринбурга Ольга Славникова с книгой "Стрекоза, увеличенная до размеров собаки".

Но и концу рано или поздно приходит конец. Конец века кончился. Началось начало нового. Мы с вами, а значит, и наша литература находится не в конце чего-либо, а в ожидании, предвкушении... Великой прозы нет, а интересная, настроенная на сегодняшний день есть...

- Полки книжных магазинов завалены изданиями, призванными развлекать. Россия по-прежнему остается самой читающей страной в мире, но что она читает? Эта "жвачка" способна только испортить литературный вкус, притупить его...

- Надо осознать, что литература уже никогда не будет играть той великой роли, которую она выполняла в нашей стране в 19-20 веках. Тогда не было свободы, зато была литература. Сейчас есть свобода или ее видимость. Теперь литература будет в большей степени литературой, линию которой хорошо определил когда-то Гораций: "Поучать развлекая". Другое дело, что развлекательное назначение не должно быть обособленным, оторванным от поучительного - в этом случае и рождается то пустое чтиво, о котором вы говорили.

Я считаю, что настоящий прорыв совершила Людмила Улицкая, лауреат Букеровской премии 2001 года. Ее книги глубоки по содержанию, написаны прекрасным языком и читаются на одном дыхании. Это, кстати, и есть главная задача Букеровской премии - поддержать достойную литературу, которая способна конкурировать с глянцевыми обложками. Никакого иного воздействия на книжный рынок сегодня оказать невозможно. Публикуя же лонг-лист (длинный список) авторов и книг, номинируемых на Букера, мы как бы говорим издателям: "Посмотрите, это выбор профессионалов. Ориентируйтесь на него". Тут я должен раскрыть механизм присвоения Букеровской премии. В других странах своих кандидатов выдвигают издательства из числа авторов тех книг, что изданы в текущем году. В Россию Букер пришел в 1991 году. Тогда полагаться на мнение издательств нельзя было - они были развалены, поэтому у нас в стране номинаторами стали авторитетные литературные критики. Однако к 2003 году ситуация на издательском рынке в корне изменилась, и система номинаторов была отменена. Теперь на Букеровскую премию номинируют издатели, несколько университетов и библиотек. Они называют самые интересные, талантливые и читаемые с их точки зрения книги. В 2004 году в первоначальном списке значилось 59 изданий. Отсев происходит уже на первом заседании жюри, состоящего из 5 человек (в этом году его возглавляет Владимир Войнович). По итогам первого заседания и составляется лонг-лист. Попасть в него уже почетно. Мы публикуем его в центральной прессе - для человека, читающего это своего рода реклама. В лонг-лист этого года вошли такие имена, как Аксенов, Кабаков, Улицкая, Бородин, Гришковец - настоящая россыпь современной русской прозы.

6 октября будем составлять шорт-лист (короткий список), в который войдут 6 лучших, по мнению жюри номинантов. А 2 или 3 декабря, буквально за час до заключительного торжественного ужина, станет известно имя победителя.

Не буду скрывать, среди номинантов, выдвинутых издателями, попадается иногда такая беспомощная графомания, что нам остается только удивляться: неужели это еще где-то печатают? Но подобным "произведениям" не удается пробиться в лонг-лист. В длинном списке Букера представлена достойная литература. Не нужно требовать шедевров - наслаждайтесь просто хорошей прозой.

- К сожалению, имена лауреатов Букера далеко не всегда известны широкому читателю. Улицкую, конечно, читают и на Урале, а вот...

- Скажем, Олега Павлова, победителя 2002 года. Слышали о таком?

- Честно говоря, нет.

- Нас действительно порой упрекают в том, что Букеровская премия присуждается в пределах Садового кольца - за его границы книги наших авторов не доходят. Увы, эти упреки не беспочвенны. Тогда мы придумали программу "Букер открывает Россию". В рамках этой программы мы вместе с нашими лауреатами отправились в глубинку - Сибирь, на Урал. Олег Павлов - коренной москвич, но где бы мы с ним ни были, он воспринимался как свой, близкий. Он вез на руках 3 пачки книг - и все они разошлись влет после встреч с автором. А книги у Олега - чтение не из легких. Я бы назвал его русским Кафкой. "Казенная сказка" - история офицера, который пытался хоть картошку вырастить, чтобы накормить голодных солдат, но оказалось, что и этого нельзя. Стремление сделать как лучше обернулось для героя настоящей трагедией. "Казенная сказка" была издана в 1994 году, а 8 лет спустя появилось своеобразное продолжение - "Карагандинские девятины". За эту книгу Олег Павлов и получил премию. Тоже военная тематика: молодой человек попадает в конвойные войска в Казахстан - и меньше чем через год умирает от дистрофии. В книгах Павлова много печального и страшного, их действие разворачивается на пространстве между жизнью и смертью, все пронизано абсурдной никчемностью, при этом автор пишет очень сдержанным и веским языком - и оттого впечатление от прочитанного становится еще более мощным.

Помню, на одной из встреч Олега спросили: "Считаете ли вы своим долгом защищать либеральные ценности?" Олег ответил: "А что под ними понимать? Либерализм невозможно рассматривать в отрыве от идеи государства. Государство должно защищать слабых от сильных..."

- Нет, заложена ли в механизм Букеровской премии политическая подоплека? Не поощряются ли в первую очередь те авторы, которые ярче обличают тоталитаризм, советскую действительность и нынешнее положение дел в стране?

- Букеровская премия - это литературная награда. Жюри в первую очередь принимает во внимание литературные достоинства произведения. Приведу вам такой пример. В 1997 году я возглавлял жюри премии. В числе прочих номинантов был и Виктор Пелевин - его книга "Чапаев и пустота". Когда я огласил список победителей, состоящий из шести фамилий, по залу прокатился ропот: "А где Пелевин?" Мне пришлось объяснить, что мы не забыли про этого автора, но сочли более достойными других. Это ответ на ваш вопрос: Пелевин хлестко высмеивает тоталитаризм, но премия все равно досталась другим. Что касается моего отношения к творчеству Виктора Пелевина, то оно таково: человек острого современного ощущения жизни, он пытается с точки зрения современности перекомпоновать историю, культуру, и ведет себя... как компьютерный вирус, разрушая все.

- А как вы оцениваете творчество Паоло Коэлья? Его книги "Алхимик", "Вероника решает умереть", "11 минут" сейчас на гребне популярности...

- Ко мне подошли мои студенты, предложили прочитать "Алхимика". Прочитал. Я с доверием отношусь к фактору успеха. Если книга популярна, значит, в ней что-то угадано, что-то состоялось. Коэлья пишет в жанре современной притчи. Я всецело "за" этот жанр. Молодежь читает его книги - и это свидетельство того, что ей захотелось над чем-то задуматься, захотелось проповеди в такой обертке.

- Мы с вами говорим о прозе. А поэзия? Как она чувствует себя на книжном рынке? Я, например, уже больше года безуспешно пытаюсь найти в книжных магазинах страны сборник Юрия Левитанского...

- И вряд ли найдете. Книжная торговля стала крупным бизнесом. Маленькая прибыль бизнесменов не интересует. То, что издается, невозможно купить из-за мизерных тиражей: прекрасная книга Геннадия Русакова "Разговоры с богом" издана тиражом 500 экземпляров. Такая же судьба у сборников Чухонцева, Рейна, Кушнера - тех, кто вошел в литературу в 70-е годы. Поэтическая массовка отшумела давным-давно. Тем не менее, на поэтическом небосклоне появляются новые имена: Борис Рыжий, эпатажная Вера Павлова, Ирина Ермакова со своей интонацией, с приглушенным голосом...

... Я мечтаю отдохнуть. Пока из-за рабочих и семейных забот это не очень получается, но когда-нибудь - обязательно. А отдохнуть мне хочется так: запереться в собственной квартире, выключить радио и телевизор, лежать на диване под теплым пледом и читать исключительно художественную литературу. Разговор с Игорем Олеговичем Шайтановым меня успокоил и вдохновил: я знаю, что мне есть что почитать.  

Елена ВЯТКИНА, Озерск. Газета "Озерский вестник", Сентябрь 2004 г.