В газете "Шанс" от 11-17 ноября 2004 года была опубликована беседа с московским священником, имеющим широкую известность во всем мире - отцом Георгием Чистяковым. Отец Георгий прекрасный оратор и по приглашению клуба региональной журналистики "Из первых уст" общался с журналистской братией, делился мыслями по поводу необходимости реформирования церкви.

Епископ Абаканский и Кызыльский Ионафан обратился к "Шансу" и автору публикации с просьбой предоставить ему возможность заочно поспорить с отцом Чистяковым, "взгляды которого противостоят позициям священноначалия церкви".

Итак, Абакан, соборная площадь, трёхэтажный дом при храме. На первом этаже - православная школа, на втором - кабинет владыки, на третьем - его квартира. Беседа проходила в кабинете, просторном и светлом. Большой портрет Патриарха, рабочий стол владыки, пальмы, привезённые им с Иерусалима и Афона, и огромное количество книг, которые, не вооруженным взглядом видно - читают и перечитывают.

- Не скрою, я огорчился, когда прочёл публикацию об отце Чистякове, - начал разговор Епископ, - отец Георгий Чистяков выражает ряд спорных мнений, с которыми большинство членов нашей церкви не согласны. Его точка зрения дискуссионная. Бесспорно, я не обладаю такими талантами, как отец Георгий Чистяков. К сожалению, поговорить с ним лицом к лицу, возможности у меня нет.

- Итак, что конкретно Вас поразило в высказываниях героя публикации?

- Честно говоря, некомпетентность. Он обозначает ряд проблем и очень быстро с ними расправляется. Например, он предлагает церковное служение перевести на современный язык.

Я против и поясню. В Хакасии сейчас более чем в 30-ти приходах совершаются богослужения. Причем, иногда в неотапливаемых помещениях. Я считаю наших священников героями. Я сам служил в таких условиях на Курилах. Когда над головой была разобрана крыша, и зимой приходилось служить, когда руки к евангелие пристывали.

Церковь по природе своей беспрестанно обновляется. Но церковь со времен Сергия Радонежского и в наше время - это одна и также церковь. Церковь должна оставаться аутентичной, быть собой и не терять внутреннюю сущность. Иначе мы с водой можем выплеснуть ребёнка. Мы хотим исповедовать аутентичное православие, а не реформированное. Мы хотим приезжать на святую гору Афон и видеть, что там такое же богослужение совершается, как у нас.

- Но ведь отец Чистяков ратует за то, чтобы богослужение было нам доступным…

- Хорошо. Давайте проведём эксперимент. Я вам прочитаю сегодняшнее евангелие. А вы честно скажете, понятно что-нибудь или нет.

Владыка открыл золочёное писание, нашёл страницу, отвечающую за текущий день календаря и нараспев начал читать: "Рече Господь. Ничтоже покровенно есть…" Текст оказался сложным и Владыка это признал сам. Однако пояснил значение некоторых слов:

- Уинше - означает "лучше", ассари - мелкая монета. Постоянно посещающие храм, это знают. Да, когда люди не понимают богослужение, это катастрофа. Вот, например, поэты при написании поэм, требующих высокого стиля, всегда используют славянизм. Возьмём стихотворение "Пророк": "Восстань, пророк, и виждь и внемли…". Славянский язык является высоким стилем. И он понятен. Понятны выражения "Господу помолимся", понятно "Отче наш". Шекспира ведь не переводят на современный язык, тем не менее, он звучит понятным.

У нас в церкви даже десятилетние дети могут отличить стихарь от стихиры. Стихарь - это одежда полосчатая, а стихира - пение стихами, то есть "полосками". И почему считается, что богослужение должно восприниматься на слух? Я так не считаю. Почему храм должен уподобиться театру, где, как известно, самое главное - слышимость. И актёр, который не может произносить чётко слова, это плохой актёр?

Богослужение - это и песни, и чтение, это не только молитва и слушание проповеди.

С этой точки зрения идеал православного богослужения я увидел на Афоне. Как правило, в монастырях, скитах богослужения совершаются той братией, которая там бывает постоянно, и служение происходит не на показ, а для себя. Все вместе: прихожане, духовенство, нет противопоставления одних другим. Так, мне кажется, должно быть и у нас.

Зачем славянский язык менять на русский? Так исторически сложилось: славянский язык - высокая область русского языка. И переводы на русский язык выхолащивают саму суть богослужения, поэтому в последствии эти переводы нигде не применяются.

- Этому есть примеры?

- Да, энтузиаст, московский священник Василий Адаменко, получал благословение патриарха на переводы богослужений. Так вот народ просто не пошёл в те храмы, не понравилось.

Как, например, перевести херувимскую песнь? Эту песнь поющие чувствуют сердцем: "Иже херувимы тайно образующие и животворящая троица пресвятую песнь припевающие…" Это очень словесно - запутанная вещь и в переводе будет звучать примерно так: "Мы, таинственно изображающие херувимов, и воспевая трисвятую песнь святой троицы. Давайте сейчас всякую житейскую заботу отложим. Для того чтобы нам принять царя Христа…"

- Перевод тоже не понятен.

- Да. Потому, что каждое слово требует толкования. Нужно рассказать об обычае избрания в Византии императора: его поднимали на щите копьями. Показывали императора войску. И на русский язык это не переведёшь. Это нужно растолковать. А почему о царе мы говорим? Да потому, что царь - это Христос. С переводом, конечно, уходит внешняя туманность, но понятней не становится.

А возьмите каноны - песни, записанные по особому закону. Все песни построены на ассоциациях. А акафисты - особые песнопения, которые поются стоя. Сколько сравнений, поэтических образов, при переводе всё это уходит. Ведь, не зря говорят, что при переводе любого текста теряется 30 процентов смысла.

Церковно-славянский язык, специально сконструированный для того, чтобы как можно ярче, аутентичней передать греческий текст. Его творцы - Кирилл и Мефодий. Поэтому мы, славяне, имеем достояние, которое не имеют другие народы. Тексты, грамотически сохраняющие строй языка. Взять Еванигение, основу нашего вероучения. Оно, как известно, было написано на греческом языке, и мы его читаем в сохранённом виде.

А вот наши горе - собратья, как отец Чистяков, они приверженцы западничества. Они не любят греческий язык.

Богослужение - это выражение христианской жизни. И если ты по христиански не живёшь, ты никогда не поймёшь сути услышанного.

В церкви есть правило - каждый день читать евангелие. Казалось бы, зачем читать то, что уже читал вчера? Да потому, что каждый раз новый смысловой пласт раскрывается. Как бриллиант, его вращаешь, а он разными цветами играет.

- Отец Георгий Чистяков говорил о сотрудничестве церкви со спецслужбами…

- Меня поразило, что отец Чистяков, как знающий человек, говорит о том, что, оказывается, священники в основной своей массе - сотрудничали с КГБ. Как можно утверждать то, чего наверняка не знаешь? Я допускаю, что могли быть случаи, когда проводились определённые беседы со священнослужителями. Может, какие то виды сотрудничества и были. Я это не одобряю. Я в своей жизни никогда этого не встречал, а я в церкви с 1979 года. А ведь тогда мы шли в гонимую церковь.

Меня, например, один раз вызывали в КГБ. Когда я подал прошение о поступлении в семинарию. Но это не говорит о том, что я был принят сотрудником. Я понимал, что на пути к своей цели, "прохожу сквозь угольное ушко и иду по лезвию бритвы". Но я поступил в семинарию и никогда не сталкивался с тем, что кто-то являлся стукачом. И потом, в православии существует тайна исповеди. Хотелось бы упрекнуть отца Георгия, который нарушает эту тайну. Субъектов тайны двое - священник, который слушает, и сам исповедывающийся. Я учился в семинарии. Был в Московском Даниловом Монастыре в Троицка - Сергиевой лавре…я знаю людей, не было этого.

- Владыка, Вы поддерживаете отца Чистякова в том, что церковь должна выполнять и социальные функции: помогать нищим, заключённым, больным, причём, не только молитвой?

- Согласен с принципом мысли, а не с оценкой того, что есть. Проблема эта возникла не вчера, а, наверное, в конце 18-го века. Когда царь Алексей Михайлович пытался навязать церкви стать частью государства. До этого Русь называли Святой. Храмы были востребованы, там, можно сказать, народ жил. Затем, со времён Петра интеллигенция была чуждой церкви. Сказался и голландский язык. Затем, интеллигенция, приближающая революцию, тоже держалась в стороне от церкви. Судьба церкви складывалась очень не просто.

Жизнь гораздо сложнее схем, в которые отец Георгий всё укладывает.

Церковь конечно должна заниматься социальной работой. Любовь - это начало церкви. Иисус в последней беседе, перед тем, как его взяли под стражу, говорит: "Потому узнают все, что вы мои ученики, если будете иметь любовь между собой". Можно сказать проще - бог есть любовь. Если мы хотим познавать бога и двигаться к нему, значит, мы должны преуспевать в любви.

- Почему тогда любовь в виде социальной работы мало проявляется в обществе?

- На это две причины. К сожалению, мы ещё мало христиане. Результаты опросов говорят, что 50-60 процентов населения - христиане. Представьте, 60 процентов населения Хакасии, такая сила, можно горы свернуть! И для этого много средств не нужно. Можно только десятину выделять.

И вторая причина - у церкви, к сожалению, нет условий. Вот на сегодняшний день мы готовы создать благотворительную столовую, но у нас нет помещения. Помогите с помещением, мы и суп сварим и людей на работу найдём.

- Думаете, на всех желающих супа хватит?

- Пусть все идут, хватит. Такая столовая в Черногрске была при церкви Рождества Богородицы, она действовала несколько лет, пришлось закрыть по единственной причине - не стало хватать помещения.

Сейчас мы существуем на один источник финансирования - добровольные пожертвования. Средств хватает только на поддержание храмов в должном состоянии, на зарплату персоналу и на минимальные программы: воскресную школу, гимназию. А строительство ведётся на спонсорские средства.

- Могли бы вы людскими ресурсами поделиться и отправить по совету отца Георгия Чистякова людей работать в изоляторы, в ту же тюрьму?

- На мнение отца Георгия Чистякова повлияло то, то он не является настоятелем, он второй священник в этом храме. Поэтому не знает как это - добывать средства. А вот его настоятель Отец Александр Борисов знает. Кстати, отец Чистяков сетует на то, что наград не дают, а недавно отец Александр Борисов был возведён в сан протоирея. Хорошо зная финансовую обстановку в церкви, могу сказать - лишних копеек нет. У нас нет средств, чтобы платить зарплату священнику, которого мы бы отправили на социальные работы.

Сейчас в колониях Хакасии действует четыре храма. Мы их содержим, не имея с этого никакого дохода. Там каждую неделю совершаются богослужения, а в колонии никаких пожертвований, априори, не будет.

Мы приветствуем энтузиастов. Вот при республиканском доме ветерана образовано сестричество. Сёстры ходят по больницам и занимаются социальной работой. Поддержать добрым словом, дать духовное утешение - это важно. Этих сестричеств было бы больше, если бы мы были более христианами.

Мне бы хотелось поругать немного нашу власть. Нас, священников, охотно хотят видеть в тюрьмах, детских изоляторах, в колониях и психбольницах. А в университеты, школы не пускают. Где люди преступниками, бомжами делаются? Там, в обычной жизни, в школах, в университетах, там, где, казалось бы, проблем нет.

Давайте приведу пример. Гвоздь можно забить молотком, а можно и компьютером. Но это глупо. Так и социальная работа. Можно церковь использовать на социальной работе, но это делать глупо. Потому что задача церкви тоньше.

- В чём же главная задача церкви?

- Возьму на себя смелость сказать - для монастырей главное не социальная работа - таинственная жизнь во Христе. Достижение духовных высот. Когда они достигаются, остальное всё вспыхивает автоматически. Гоголь, когда путешествовал к Оптнниной Пустыни, писал: по мере приближения к монастырю народ становился всё добрее и добрее. Почему? Монастырь распространял своё духовное влияние. Церковь, как писал Достоевский, такой светильник! Огромный центр притяжения для людей. И люди там получают гораздо больше, чем тарелка супа - духовную опору!

- Владыка, уточните, вы категорический противник любых православных храмов, непохожих на традиционный?

- Православие тем то и хорошо, что в нём есть всё. И пусть будет храм, в котором служат на русском языке. Пусть будет храм, где поют знаменным распевом, где поют традиционным нашим четырёхголосьем. Ведь есть храмы для глухих, пусть будут храмы и для тех, кто не может во время службы стоять, они могут молиться сидя. Почему бы и нет? У меня на столе, вот посмотрите, есть сборник, предлагающий сидения для храмов, если бы у нас были деньги, мы бы приобрели. Не как у католиков, расставлять по-тетральному ряд за рядом, а как у греков, по бокам зала, чтобы мебель не мешала проведению службы.

- В начале беседы Вы упомянули, что не обладаете такими талантами, как отец Чистяков, не принижаете ли Вы своё значение и что такое смирение? Не мешает ли оно самодостаточности?

- Это традиция духовной практики. Духовную работу тяжело делать. Религизиозная жизнь особая. Можно пасть жертвой искушений. Правильным основанием такой работы является смирение. По-русски это самоуничижение. Самоунижение. Когда человек примиряется с богом и начинает трезво оценивать себя.

Бог не даёт нам видеть двух вещей. Глубины собственного падения. Если бы мы могли ощутить, на сколько глубоко пали, мы просто бы не смогли бы жить. Господь это от нас мудро закрывает.

И вторая вещь, которую бог от нас скрывает - это высота, для которой мы предназначены. Если бы мы поняли наше великое предназначение, мы бы возгордились.  

Елена КОБЕЦ, Абакан. Еженедельник "ШАНС", 10 декабря 2004 г.