Деловая активность в обществе затухает, когда предприниматели боятся офицера

Известный экономист Евгений Ясин примыкает к правому, либеральному крылу представителей российской экономической мысли. В силу своих профессиональных интересов, как заметил сам мэтр экономики, он "никогда не лез в политику". Но отступил от принципа. Признался, что сегодня ощущает риск снижения деловой активности в стране.

На одной из недавних встреч с научным руководителем Высшей школы экономики вместе с другими журналистами побывал корреспондент "Челябинского рабочего".

- Я всегда придерживался оптимистических взглядов, - начал свой комментарий Евгений Ясин. - Большинство специалистов говорит: пока цена на нефть на недосягаемом уровне, с экономикой ничего не случится. В приснопамятном 98-м году нефть в течение нескольких месяцев стоила около 8 долларов за баррель. За год перед этим - 19,6 доллара. В последующем цена держалась на уровне 25-27, затем 30 долларов. Новый ценовой рывок, обусловленный совокупностью обстоятельств, в том числе обострением войны в Ираке, событиями, связанными с ЮКОСом, неприятностями в Венесуэле, быстрым ростом спроса на "черное золото" со стороны азиатских гигантов - Китая и Индии, заставил аналитиков интерпретировать динамику цен как устойчивое явление. Нашему народу присуще апокалиптическое мышление, поэтому все спрашивают: когда будет дефолт, обрушится рубль, что делать с накоплениями? Хочу успокоить: по мнению большинства аналитиков, крупного падения цен на нефть и газ не предвидится. По крайней мере, в перспективе пяти-шести лет.

Но сегодня мы наблюдаем другую крайность. Все требуют от правительства: "Столько зарабатываем на сырье, давайте что-нибудь дадим людям". Мне позвонили из "Комсомольской правды". "Подсчитали, - говорят, - что если сложить вместе нынешние валютные резервы, профицит бюджета и накопления стабилизационного фонда, на каждого россиянина придется по тысяче долларов. Что если их раздать?". Я говорю: "Это очень похоже на нас - пропить зарплату в первый день, потом сосать лапу, бегать занимать". Так поступало советское правительство. Сейчас политика более грамотная. Но счастья все равно нет.

- С российской экономикой происходит что-то "нештатное"?

- В 2000 году экономика выросла на 9 процентов, в прошлом - на 7,3. Тем не менее, мы потихоньку стали восстанавливать прежние масштабы, и они по объемам ВВП сегодня составляют от дореформенного уровня где-то 75 процентов. Но что дальше? Поделюсь недавним открытием. Впервые за продолжительный период данные, касающиеся промышленности, показали отсутствие роста. Случайность это или нет - не знаю.

Не так давно я участвовал в совещании у министра финансов Алексея Кудрина. Мы пришли к выводу: важная проблема сегодня - Пенсионный фонд. Выплаты из него должны резко увеличиться. Уже запланировано направить для его поддержки 75 миллиардов рублей из стабилизационного фонда, формируемого за счет притока нефтедолларов. Это не разовое вливание. Примерно через 7-8 лет сумма вырастет до 500 миллиардов. Вопрос необходимо решать, осуществляя неизбежные мероприятия по повышению пенсионного возраста и отчислений из зарплаты граждан на пенсионные накопления.

На этом совещании я проронил: "Вопрос о стабилизационном фонде вокруг чего крутится? Тратить или не тратить накопления". Если экономика впитывает деньги, значит, рост продолжается. У нас объем монетизации, то есть отношение денежной массы к валовому внутреннему продукту, очень низкий. Значит, возможность для экономического развития имеется. Мы не должны бояться, что инфляция будет 8-10 или 12 процентов. Я сказал: способом стерилизации денежного предложения может быть не только стабилизационный фонд, где накапливаются деньги, но и рост производства, потому что в этом случае тоже возникает нужда в дополнительных средствах, как это было в последнее время. Если добавлять деньги в обращение, они не принесут ущерба экономике, который может выражаться в появлении инфляции.

В 2003 году денежное предложение увеличилось на 55 процентов, а инфляция - на 12. Значит, экономика впитала 43 процента денежной массы. Это означает только, что спрос есть. У Кудрина я даже грешным делом обронил: надо инвестировать. На это, правда, один из самых уважаемых наших экономистов Олег Вьюгин заметил: предложение растет в соответствии со спросом. Поэтому размеры стабилизационного фонда, валютных резервов и профицит бюджета велики не потому, что таковы злонамеренные действия Центробанка и Минфина, которые не хотят дать нам по тысяче долларов и расслабиться, а потому, что приходится стерилизовать лишние деньги. Спрос, оказывается, ниже.

Было ощущение, что Банк России, опасаясь инфляции, перекрывает рост монетизации. В 98-м году отношение денежной массы к ВВП составляло 14 процентов, а сейчас - 21. Существенная прибавка, но в рыночной экономике нормально иметь пропорцию в пределах 60-80 процентов, а в США, чья национальная валюта является еще и международной резервной, она вообще на уровне 120 процентов. Другими словами, кажется, есть возможности для развития. Но что на деле?

В 2003 году рост денежной массы был 55 процентов, инфляция - 12. В 2004-м рост денежной массы - 9 процентов, а инфляция будет больше 10. Экономика перестала впитывать деньги? Спрос на них рождает бизнес. Если он не растет - деловая активность падает.

- Этот процесс, по-вашему, не является фатально неизбежным для нынешней России?

- В последнее время у нас случились ЮКОС, банковский кризис, который произошел потому, что усилилось недоверие к кредитным структурам, и кое-что еще. Я бы сказал: с середины 2003 года деловой климат в стране изменился. Не то, чтобы бизнес перестал работать. Он работает. Но соотношение привлекательности вложений и рисков стало другим, что привело к падению деловой активности. Предприниматели и коллеги в правительстве, с которыми я беседовал, прямо со мной не соглашаются. Однако не приводят и никаких доводов против этих размышлений.

Поэтому я меняю прежние свои прогнозы. Хотя и с осторожностью, но все-таки скажу: снижение темпов экономического роста даже при сохранении высоких цен на нефть я откладывал на 2-3 года, однако ухудшения ситуации мы можем ожидать в следующем году. Думаю, политические риски стали наносить ущерб развитию.

- Бизнес занялся молчаливым саботажем?

- Нет, он не выступает против власти, но всегда будет финансировать критические голоса. В данном случае это можно связать с поражением правых, с разгромом коммунистической партии. Никаких симпатий к ней не испытываю, но то, что с ней делали, вызывает у меня отвращение.

Говорят: в свое время Владимир Путин принял на себя обязательства перед Ельциным не менять направление до выборов и сохранять, я бы так сказал, смотрящих за этим курсом. В качестве таковых были оставлены Касьянов и Волошин. Обязательства перед первым президентом выполнены. А дальше была предложена альтернативная система. Избирателей лишили права выбирать себе региональных лидеров. Реакция политической элиты России была отрицательной. Исключая губернаторов, которым некуда деваться. Каждый подумал: если я поддержу предложения сейчас, то меня, наверное, потом назначат. Два человека не сказали, что открыто "за" - губернатор Чуб из Ростова и Алексей Лебедь из Хакасии. Тот уж точно знал: ему ничто не поможет. Потом президент Татарстана г-н Шаймиев вернулся домой, где ему все немного объяснили. Он тоже стал говорить: мы не согласны. Даже известный член Конституционного суда что-то такое сказал: надо посмотреть, как это насчет Конституции. Значит, это важно.

- Но, как свидетельствует ряд источников, инвестиционная привлекательность России напротив выросла.

- Пока зарубежные рейтинговые агентства повышают нам инвестиционный рейтинг. Иностранцы обещают инвестиции. Им на самом деле все равно. Не они же выбирают наших губернаторов. Поэтому, может, и будут делать инвестиции. Но российские не станут.

Бизнес - это люди, которые в своих корыстных интересах ищут выгоду и ради этого предпринимают действия. Весь мир или, по крайней мере, страны, которые процветают, опираются на этих корыстных, плохих людей. От них есть прок. Главный критерий, на который ориентируются предприниматели, - потенциальная прибыль и уровень рисков. А если риски высокие...

Посмотрите, что делает Роман Абрамович. Мало того, что купил "Челси", теперь еще приобрел замок принца в Италии, отель в Греции. Последняя новость: продал алюминиевые активы Дерипаске. Все уже увез из России. Возьмите Потанина. Он более робкий, я бы сказал, или патриотизма у него больше. Однако тоже вложил деньги в прииски Южной Африки. Что-то останется на черный день. А если взять уровень ниже? Люди ведь везде одинаковые. Предприниматель у меня на семинаре сказал так: везде боятся конкуренции, а мы боимся офицера. Идет схватка бюрократии и бизнеса.

- Сможет правительство оживить деловую активность, и что ему, по-вашему, следует делать?

- Пускай делают хоть что-нибудь. Кудрин, Греф, Христенко, Артемьев обладают высокой профессиональной квалификацией, могут работать. Но раньше им говорили: давайте подождем, после выборов откроется "окно возможностей". А дальше были сделаны шаги, после которых предпринимать что-то уже трудно. Поэтому Греф чешет в затылке. Что можно делать? Свободные экономические зоны, технопарки, другие вещи, которые попахивают промышленной политикой, государственными инвестициями? Я бы не возражал против этого - в небольших размерах. Если бизнес не хочет, все равно его надо стимулировать. Но у них ничего не получается. Самые актуальные дела - реформирование пенсионной системы, образования, здравоохранения. Народ же вымирает! Я даже договорился с министром Зурабовым, что мы с ним будем сотрудничать. Однако он не мог найти времени, чтобы встретиться. Занимается монетизацией льгот.  

Евгений КИТАЕВ, Челябинск. Газета "Челябинский рабочий", 16 декабря 2004 г.