На днях президент Владимир Путин потребовал от правительства удерживать инфляцию в нынешнем году ниже десяти процентов. Министр экономики и развития Герман Греф предположил, что, если очень постараться, этот показатель может остаться на уровне восьми с половиной процентов.

О том, что происходит с инфляцией в России, почему она неуклонно растет и что с этим делать, рассказывает президент Института энергетики и финансов, президент Ассоциации независимых центров экономического анализа, декан факультета менеджмента Международного университета Леонид Маркович ГРИГОРЬЕВ.

- Начнем с того, что в нашей стране на уровень инфляции влияют прежде всего рост тарифов в жилищно-коммунальной сфере и рост цен на промышленные товары. То есть инфляция прогнозируется прежде всего через динамику этих процентных ставок. Пошли ставки вверх – началась инфляция. Более или менее спокойно воспринимать этот процесс можно лишь в той стране, где происходит экономический рост, где увеличивается ВВП.

Что в России с экономическим ростом? Рост был, и он был нормальный для страны после краха. Крах, если вспомнить, был результатом неудачной макроэкономической политики 1996-98 годов: с совершенно омерзительной лоббистской «политикой кусков» тогдашнего руководства. Правительство тогда действовало в интересах ряда групп, а не в интересах страны. Но поскольку макроэкономические решения были осуществлены Международным валютным фондом, и они были неправильные в некоторых принципиальных моментах (я имею в виду удержание рубля), то экономика тогда выжила только потому, что в ней не развился финансовый сектор. Все страны, которые попали под азиатский кризис, у них было по минус 10-15-20 процентов реально. Это кризис 97-го года. Азиатский кризис был уже на жизни вашего поколения. Первый звонок был в Чехии весной 97-го года, летом развалился Таиланд, Бирма и прочие Малайзии. К осени наши макроэкономисты и правительство спрашивали Международный валютный фонд: «А что нам-то делать?» Им отвечали: «Ничего не будет, к вам это не имеет никакого отношения».

Мы и сейчас еще не решили те проблемы. Но пока мы не поймем, что тогда произошло, мы не поймем, почему вообще рост был. Все решения октября и до августа были настроены таким образом, чтобы усилить этот кризис. И хорошо получилось.

Очень существенная деталь! В России никогда не было экономической политики. Если она когда-то где-то и прослеживалась, то очень плохая и слабая. Сегодня точно нет никакой.

Теперь про ВВП. Представьте страну, у которой избыток денег и не известно, что с ними делать. Когда есть лишние деньги, большинство экономических агентов - предприятия, индивидуумы, гражданские организации, - в таких случаях обычно отдают долги. У нас на данный момент практически нет внешнего долга, представляющего какую-либо проблему. Весь внешний долг сейчас составляет примерно девяносто миллиардов долларов. Эта цифра примерно на 15% меньше ВВП. А все, что меньше 25, в мире уже не контролируется. То есть, несмотря на кучу проблем в стране, у нас инвестиционные рейтинги. У нас почему-то по всем показателям лучшая макроэкономика в Европе.

Нас смело можно принимать в ЕЭС вместо Восточной Европы. Они все в дефиците торгового баланса, в дефиците платежного баланса, во всех прочих дефицитах, с забастовками, с профсоюзами. У нас даже профсоюзов нет. Есть некоторые организации, которые говорят, что они – профсоюзы, но фактически профсоюзов просто нет. Это же счастье экономического развития. У нас полный либеральный западный рай. Мы выросли на шесть-семь процентов. У кого есть что-нибудь подобное в мире? У нас норма накопления (это отношение капиталовложений в стране к валовому продукту) стоит на 20-21%. Начинали с 17%, по-моему, в 1998-99 годах. Теперь 20-21. Здесь только один негативный параметр - это низкая норма накопления. Но здесь концентрируется все - и инвестиционный климат, и макроэкономическая ситуация.

Посмотреть мировые показатели: у китайцев рост не превышает девяти процентов. Примерно на этот уровень вышли казахи. В Европе темпы роста не такие уж огромные, полтора-два года там был застой. Рост Америки - два с половиной-три процента.

- Леонид Маркович, почему же в России при таком росте все так не стабильно и не благополучно?

- А проблему роста у нас с развитыми странами сравнивать нельзя. Не надо даже с Китаем. Понятно, что при госзажиме, при том, что китайский рост стоит на том, что китайские деньги уходят за рубеж, и возвращаются как иностранные. Это совершенно специальная жизнь. Весь мир, в страхе перед китайской угрозой, решил Китай развить, и в него вкладывается. Вот и все.

В России нет долгосрочной экономической политики. Принимаются какие-то среднесрочные программы, состоящие из переписывания лозунгов, частично изобретенных еще в 1996-м году. Подставляются немного другие цифры. И совершенно нет никакого представления: что мы хотим видеть в этой стране через двадцать лет, какой она должна быть, с какими отраслями, где люди будут жить, города, веси, отрасли? Ничегошеньки!

Вместо этого, Госкомстату регулярно приходится публиковать какие-то прогнозы, выдумывать данные.

Рассказываю, как они это сделают.

Во-первых, статистика, конечно, опаздывает. Реально, скажем, даже платежный баланс Центрального банка, информация по которому собирается наиболее быстро, окончательно появляется только к концу апреля. Имейте в виду: все, что предлагают правительственные органы статистически - это предварительно в течение января-марта. Настоящие цифры ВВП, платежного баланса, экономического роста появляются где-то в апреле. Особенно это связано со спецификой сбора статистики с малых и средних предприятий. Почти вся статистика, которая появляется в начале года, она основана на данных с больших предприятий. Поэтому есть очень интересный эффект. К лету всегда падают текущие темпы роста по сравнению с прошлым годом. Почему? Потому что малые предприятия растут быстрее крупных; и когда текущая статистика, за текущий год дает только крупные, а за прошлый год как раз пересмотрели верх, потому что подключили малые, - то получается, что к прошлому году хуже. Когда подошла статистика малых предприятий, опять выравнивается.

Поэтому я думаю, что все прогнозируемые сегодня цифры будут пересмотрены.

Кроме того, наш экономический рост складывается из разных компонентов. Причем, говорить о какой-то структуре здесь нельзя. Потому что, скажем, рост 2000-2001 годов - это был, прежде всего, рост личного потребления и экспорта. То есть, в принципе, рост этих пяти лет значительно сидит на двух факторах - на потреблении личном и на экспорте. Экспорте всего, чего можно: от дерева до женщин. Особенно нефть, газ и пр. Вот чего нельзя игнорировать ни политически, ни экономически. Это, конечно, основной фактор в политической стороне, а не наоборот, как думают политики. Это рост личного потребления. При колоссальном неравенстве, мы перескочили за первые десять лет реформы от квази-нелитарного общества к латино-американскому чудовищному неравенству. Только там, в Латинской Америке, это неравенство держится на очень низком образовании. А мы перескочили с высоким образованием. И за 10 лет реформ реформаторы не сделали ничего для интеллигенции, чтобы найти ей применение в стране, и выпустили наружу несколько миллионов талантливых людей, которых они просто проигнорировали, поскольку заняты были макротеоремами. Это отдельная история. Но это факт нашего бытия.

Если брать крупные страны, у которых есть хоть какая-то внутренняя экономика, о которой можно говорить, то на старте идет очень быстрый рост. Мы одна из самых быстроразвивающихся стран мира в последние пять лет. Но это только, если посмотреть снаружи. С начала реформ 1990, инфляция упала с 90% до 12%. Почему сегодня наш Минфин и ЦБ думают, что они могут удержать ее и даже снизить? Это глупость. Экономисты понимают, что этого не будет. Все понимают, что это невозможно сделать по многим причинам.

- Реформы последних лет, крайне неудачные, как-то способствуют инфляции?

- У нас в этом смысле миллион проблем. Мы не решаем главную задачу: мы не решаем проблему модернизации. Мы провалились с реформами полностью. Даже если оставить в стороне политические вещи - свободу, демократию и конец мирового противостояния, если оставить в стороне политику, - мы не решили главную экономическую проблему. Переход от среднеразвитой плановой экономики к эффективно работающей рыночной, которая бы модернизировала страну. Мы продолжаем скатываться в сырьевую страну образца 19-го века, ликвидируя постепенно все свои преимущества в области человеческого капитала.

Сегодня нельзя сбить инфляцию. Даже 11,6 %, которые дали за прошлый год, выглядят очень подозрительно. Хлеб вырос на двадцать с чем-то процентов, тарифы, которые придержали перед выборами, выросли на столько же. Проблемы с реформами. Настоящая катастрофа с монетизацией. Это правильные идеи, очень плохо исполненные. При полном попустительстве тех лиц, которые должны за это отвечать в реальной жизни. Причем, сознательно. Складывается впечатление, что хотели провести так, чтобы никто ничего не понял. Спецоперация какая-то!

Объем льгот отменен. В финансовом плане все правильно. К Кудрину претензии минимальные, кроме одного - зачем он лезет в спасение этой операции, и зачем он лезет вообще в эту операцию. Его дело было убрать невыполняемые мандаты. Ни один Минфин в мире не может жить, когда у него потенциально по суду могут потребовать еще один бюджет на социалку. Попробуйте провести такую реформу-операцию во Франции или где-то еще. За одно пенни удавят. Это можно было попытаться сделать только в случае пятилетнего подъема, когда все привыкли обходиться сами, когда цены всех этих льгот для большинства малы, по сравнению с тем, что они зарабатывают, когда нет забастовок, - вот в обстановке такой социально-экономической благости в этот момент можно было провести такое.

Инфляцию не удастся ни сбить, ни удержать, благодаря постоянному росту тарифов. Плюс неравномерное удорожание всего – и наших товаров, и импортных. Вообще сбить в такой стране, как наша, инфляцию ниже десяти процентов практически невозможно. У нас и рубль за счет инфляции укрепляется достаточно тяжело. И конечно, примерно 80 процентов всего прироста потребления последних лет - это не внутренняя промышленность, а импорт. И, если вы посмотрите, легкая промышленность растет очень медленно. Или же она прячется в подполье. У нас, конечно, достаточно большая теневая экономика. Особенно в пищевой, легкой и т.д. промышленностях.

Помнится, ивановский вице-губернатор мне жаловался: "Что делать? Все текстильные предприятия убыточные. Работают в четыре смены, и убыточные". Я говорю: "Как в четыре смены? То есть, они убытки производят в четыре смены? Да нет, с предприятиями все в порядке. Значит, зарплату платят, люди ходят, сырье покупают, продукцию куда-то увозят. В области не платят налогов - и все».

Даже официальный рост машиностроения, которым так гордится Минэкономии, всего десять процентов. Это абсолютный мизер, по сравнению с имеющимися мощностями. Конечно, идет замещение внутреннего машиностроения импортом. Гораздо проще, имея деньги, купить хорошую западную машину, чем возиться с внутренними. И не построит такая система снабжения. Поэтому проблема не в росте, а в том, какой он. Что мы покупаем на эти нефтяные деньги? Что мы с ними делаем? Что происходит в наукоемких секторах?

Два слова про регионы. «Удвоение ВВП страны» сегодня звучит как политический лозунг. Важно, чтобы это не становилось приказом пионерам удваиваться и клонироваться. В региональной экономике в последние пять лет было две группы. Одна группа регионов фиксировала всякие неравномерности, описывали, как я говорю, "расположение клеток в зоопарке". Другая группа - бюджетники, которые "описывали перенос кормов из клетки в клетку". А что там происходит в каждой - никто не интересовался.

- Леонид Маркович, вы сказали, что нельзя сбить темпы инфляции, нельзя удержать ниже десяти процентов. Как тогда относиться к обещаниям президента про восемь-восемь с половиной процентов и не более?

- Президент обязан верить в то, что говорят экономисты. Кому-то же он должен верить? А они ему пишут, что и за прошлый год инфляция выросла меньше, чем на десять процентов. А получилось 11,6 и то с большими натяжками. Причем, в 2004 году про десять процентов говорили до октября-ноября, когда все знали, что десять уже никак не будет.

На нынешний год написано 8,5 по среднесрочной программе. А рост цен за январь вычерпывает это дело чуть не на половину. По моим представлениям, рост цен в районе января-февраля идет на уровне годовых 15. Но могут потом сбить, по всякому бывает. Хотя, вряд ли. Это трудно сделать при росте тарифов на 20%, при росте хозяйственных товаров и при большом импорте. Одна из причин - очень высокая монополизация, потому что всегда еще прирост номинальных доходов увеличится. Это очень трудно сделать. Это невыполнимо. Не переоценивайте влияние президента на экономику.

При поддержке регионального клуба журналистики «Из первых уст» Фонда «Открытая Россия».

  

Марина БОРИСОВА, г. Кемерово. Газета «Наша газета», № 25 (1655), 27 мая 2005 года.