Коррупция особенно сильна в сферах высшего образования, здравоохранения и оформления жилья. Власть продолжает наращивать коррупционный натиск на россиян, но они в свою очередь все чаще отказываются давать взятки и ищут правовые методы решения проблем. Таковы результаты социологического исследования «Динамика российской коррупции: 2001-2005», организованного фондом ИНДЕМ. Об изменениях на рынке коррупции рассказывает президент фонда Георгий Сатаров.

- Четыре года назад мы провели социологическое исследование «Диагностика российской коррупции». Впервые в российской и мировой практике были озвучены цифры, характеризующие рынок коррупции: спрос и предложение, общий объем, отношение граждан к коррупционной практике и т. д. Все эти цифры были получены с помощью специально разработанных методик, которые подвергались тщательному анализу российских и зарубежных специалистов, и в конечном итоге результаты нашего исследования были признаны корректными.

- В этом году вы решили повторить исследование?

- Да, такая периодичность - раз в 4 года - была предусмотрена с самого начала, чтобы проследить динамику процесса. Но если в 2001 г. средства на проведение исследования выделил Мировой Банк, то на этот раз источником финансирования стали частные взносы российских граждан.

Чтобы повысить надежность наших данных, мы увеличили выборку: в 2001 г. было опрошено 2000 граждан и 710 предпринимателей, в 2005 г. - 3000 и 1000 соответственно. Деление респондентов на две группы связано с тем, что фонд анализирует коррупцию в двух направлениях: это бытовая коррупция, к которой мы прибегаем в повседневной жизни (в поликлинике, в военкомате, на дороге, в вузе и т. д.) и деловая коррупция, которая возникает при взаимодействии бизнеса и государства (когда нужно зарегистрировать предприятие, заплатить налоги, смягчить требования проверяющих органов и пр.).

- Какие показатели вы используете для анализа рынка коррупции?

- Первый показатель - охват коррупции: сколько людей сознаются в том, что они хотя бы раз попадали в коррупционную ситуацию, то есть осознавали, что проблему можно решить с помощью взятки (но не обязательно ее давали). Второй показатель - риск коррупции: каковы у человека шансы столкнуться с коррупционной ситуацией. Это характеристика власти, ее давления на граждан и тех условий, которые создают чиновники, чтобы «затащить» человека в коррупционную сделку. Далее следуют спрос на коррупцию (или готовность давать взятку); средний размер взятки; интенсивность коррупции (среднее число взяток в год на одного взяткодателя). Хочу подчеркнуть, что взяткодатель - это не произвольный гражданин, а только тот, кто готов прибегнуть к взятке. Есть и еще два параметра - среднегодовой взнос одного взяткодателя и годовой объем рынка коррупции.

Если проанализировать все эти характеристики в отношении бытовой коррупции, то можно сделать вывод, что в общем и целом этот рынок достаточно стабилен (с поправкой на инфляцию и другие экономические параметры).

- Какие тенденции для него характерны?

- За внешней стабильностью скрывается противоречивая динамика: растет коррупционный натиск власти на гражданина, и в то же время уменьшается его желание давать взятки. Замечу, что кроме общих характеристик коррупционного рынка мы подробно изучаем морфологию коррупционной сделки, и эти цифры дают нам ту же самую картину. К примеру, мы спрашиваем респондента: «Вспомните свою последнюю коррупционную ситуацию. Дали ли вы взятку? Если да, то по чьей инициативе и по какой причине вам пришлось это сделать? Если нет, то удалось ли вам в дальнейшем решить свою проблему без помощи взятки?».

Если мы проанализируем ответы, то увидим, что чиновники все чаще и настойчивее создают условия для коррупции. Вместе с тем, растет процент людей, которые, оказавшись в коррупционной ситуации, не дают взятку. Они ищут способы альтернативного, некоррупционного решения своих проблем, и это крайне важно. Очевидно, что власть и граждане движутся в разные стороны.

- Означает ли это, что изменилось отношение общества к проблеме коррупции?

- Это сложный вопрос. Меняются общественные практики - это совершенно точно. В то же время такой показатель, как установка на коррупцию (позитивное или негативное отношение к этому явлению) за 4 года практически не изменился. В социальной психологии есть феномен относительной независимости практик и установок людей. Известно, что сначала меняются практики, а затем под их воздействием - уже установки. Видимо, сейчас мы являемся свидетелями переломного периода - через 4 года снова проведем исследование и проверим.

- Вы говорили об общих показателях в сфере бытовой коррупции, а что происходит на отдельных рынках: образования, здравоохранения, оформления жилья?

- В 2001 г. лидером в сфере бытовой коррупции было здравоохранение, на втором месте стояли вузы, на третьем - автоинспекция. Теперь посмотрим на цифры 2005 г. Здесь сразу бросается в глаза фантастический взрыв коррупции в военкоматах. Что это значит? В 2001 г. общество еще лелеяло надежды на скорое прекращение военных действий в Чечне - теперь уже нет. Параллельно идет рост коррупции в вузах. Замечу, что кроме финансовых показателей, мы измеряем и мотивы коррупционного поведения, задаем вопрос: «Вы дали взятку для того, чтобы чего-то достичь или чего-то избежать?» Оказалось, что в вузовском секторе преобладает мотив избегания. Комментарии излишни.

Итак, в этом году на первое место вышли вузы, второе занимает здравоохранение, а на третье место из аутсайдеров вырвался призыв на военную службу. Кроме того, увеличилась коррупция в сфере оформления жилья, что вполне объяснимо: строительный рынок растет, многие покупают квартиры. Падение объемов коррупции по статье «обслуживание жилья» тоже обусловлено чисто экономическими причинами: этот сектор услуг постепенно переходит из государственной в частную сферу.

- Ситуацию на каком из перечисленных коррупционных рынков вы считаете самой опасной для общества?

- Разумеется, на рынке здравоохранения. Взгляните: давление на граждан резко возросло, существенно увеличился и размер взятки. А как реагируют люди? Они просто уходят с этого рынка: уменьшается спрос на коррупцию, падают объемы. Но радоваться не стоит, ведь уходят бедные. Еще в 2001 г. мы обнаружили, что несколько десятков миллионов граждан России отказываются от бесплатных медицинских услуг, потому что не в состоянии оплатить взятку, но на рынок платных услуг они тоже прийти не могут. Теперь доля таких людей возросла. Вы можете себе представить масштаб катастрофы? Когда мы говорим о депопуляции, о том, что сокращается средняя продолжительность жизни, что российское население тает на глазах, то должны понимать, что существенный вклад в эти процессы вносит безобидная, на первый взгляд, коррупция.

- А какие изменения произошли в сфере деловой коррупции?

- Здесь проявилась та же самая тенденция, что и на рынке бытовой коррупции - уменьшение среднегодового числа взяток, а вот средний размер взятки в абсолютных цифрах вырос почти в 13,5 раз.

Если же говорить об относительных показателях, то мы выбрали такой критерий - стоимость одного квадратного метра жилья на первичном рынке в среднем по России. В 2001 г. на взятку среднего размера можно было купить квартиру площадью 30 кв. м, теперь - 209 кв. м (разница почти в 7 раз). Через повышение размера взятки власть наращивает коррупционное давление, но бизнесмен все чаще отвечает отказом, поэтому уменьшается интенсивность коррупции и готовность давать взятки.

В отличие от бытовой коррупции, общий объем коррупционного рынка в сфере бизнеса вырос весьма ощутимо. Чтобы оценить масштаб изменений, мы приняли за единицу годовой доход федерального бюджета и сопоставили его с годовым объемом деловой коррупции. Если в 2001 г. он составлял 0,66 от доходов бюджета, то в 2005 г. - уже 2,66 (рост в 4 раза). Сразу хочу оговориться, что это заниженные оценки: реальный объем российской деловой коррупции больше.

- Почему вы так считаете?

- Во-первых, мы охватываем не весь спектр коррупции - есть такие сферы, которые нам не доступны. Традиционная методика социологического опроса не позволяет корреспондентам обратиться к взяткодателям высокого уровня (например, к олигархам) или к криминальным авторитетам, точно так же мы не можем опросить иностранных граждан, которые дали взятки российским чиновникам. Вторая причина заключается в том, что представители бизнеса в гораздо меньшей степени, чем граждане, проявляют откровенность в ходе опроса - они запуганы и нередко уходят от ответа. В этом году мы даже выявили такую тенденцию: чем выше уровень бизнеса, тем чаще используется формулировка «затрудняюсь ответить».

- А что вы можете сказать о структуре деловой коррупции?

- Сегодня львиная доля всех денег, которые выплачиваются бизнесменами в виде взяток (87,4%) перепадает исполнительной власти, законодательная и судебная получают гораздо меньше - 7,1% и 5,5% соответственно. О чем это свидетельствует? Во-первых, в нашей политической системе исполнительная ветвь власти «подмяла» под себя другие ветви. Ведь кому платят деньги? Тому, кто решает проблемы. Во-вторых, эти цифры говорят о том, что экономика фантастически зарегулирована, причем не столько законом, сколько инструкциями, распоряжениями и ограничениями, которые создает исполнительная власть.

- Как оценивают россияне уровень коррупции в собственной стране?

- Почти половина опрошенных нами граждан считает, что в России высокий уровень коррупции, причем за 4 года этот показатель вырос весьма ощутимо. Такая же тенденция наблюдается и в оценках предпринимателей. В ходе нескольких предшествующих исследований мы установили, что оценка уровня коррупции тесно связана с отношением к власти вообще: чем больше она коррумпирована в глазах людей, тем меньше ей доверяют.

- В вашем исследовании есть и такая характеристика, как «понимание коррупции». Что стоит за этой формулировкой?

- Речь идет об осознании сущности коррупции, ее истоков и возможных последствий. Многие граждане просто не понимают, что их бедность - это следствие коррупции. То, что бизнесмен выплачивает чиновникам как взятку, он закладывает в цену товара, а значит, коррупция ведет к неэффективной экономике.

Чиновники в виде взяток собирают гораздо больше, чем в виде налогов, но ведь эти деньги (или их часть) могли бы пойти в бюджет. Непрозрачность, неподконтрольность власти, в том числе и в расходовании бюджетных средств, тоже напрямую связаны с коррупцией. И рассчитывать на то, что придет мессия, который начнет бороться с коррупцией без нашего с вами участия в этом процессе, без давления граждан на власть - не стоит.

Материал подготовлен при содействии Клуба региональной журналистики «Из первых уст».

  

Елена ВОЛКОВА, г. Нижний Новгород. Журнал «Деловая неделя», № 17, 15 сентября 2005 г.