Для журналистов и не только.

Особо представлять Владимира Познера никому не нужно. Его визитная карточка - программы «Времена» на Первом канале…

Надо сказать, что лично мне программа «Времена» не нравится: порой кажется странным подбор гостей, да и истины, которые рождаются в итоге, порой какие-то неоднозначные. Долгое время это отношение к программе переносилось и на Владимира Познера. Но после того, как мне довелось послушать его и даже пообщаться на IV форуме Клуба региональной журналистики в Москве, я его зауважала как личность. Доступен, глубок, ко всему относится по-философски…В общем не отлакированная картинка с телеэкрана, а обычный человек, у которого были свои трудности и разочарования по жизни, который пережил ломку убеждений и на своей шкуре испытал, что такое нелегкий жизненный выбор… А самое главное – он не навязывал своего мнения и допускал, что чья-то правда может быть иной. И признался, что вообще может быть неправ. Такого я от мэтра российского телевидения никак не ожидала!

Приводя избранные моменты услышанных мною откровений Познера, я не призываю смотреть на мир его глазами. Его суждения о разных вещах, возможно, помогут кому-то взглянуть на свою жизнь под другим углом и что-то в ней понять и изменить.

АКТИВНАЯ ПОЗИЦИЯ. У моего любимого политического деятеля Линкольна была замечательная фраза: «Я буду делать всё, что я могу, до тех пор, пока я смогу. И если в итоге окажется, что я был прав – всё, что обо мне говорили мои хулители, не будет иметь никакого значения. Но если в итоге окажется, что я был не прав – то даже десять ангелов, поющих славу мне, тоже ничего не изменят». Это для каждого человека.

БЕССТРАШИЕ при условии... Мне семьдесят один год, и я ничего не боюсь.

ВЛАСТЬ. «Кого выберем, тот и будет нас иметь».Это в отношении любой власти. Другое дело, что ее структура может быть такой, что ей труднее или легче нас иметь.

ВЛИЯНИЕ ФАМИЛИИ. Меня не приняли в университет поначалу. Во-первых, потому что у меня фамилия, как мне сказали, не очень подходящая и, кроме того, биография не из самых лучших. Добрая женщина отвела в сторону и сказала: «Вы все сдали, вы прошли, но только вот почему-то вас не взяли». Ну, я пришел к моему беспартийному отцу (мы жили тогда в гостинице «Метрополь», у нас не было квартиры): «Куда ты меня привез? В Америке мне били морду за то, что я защищал негров. Теперь меня не принимают в университет потому, что у меня фамилия, как у тебя, к сожалению».

ГЛАВНОЕ ПОНИМАНИЕ. Когда я понял, что я заблуждался, то принял некоторые решения: никогда больше не буду служить никакой партии, никогда не буду служить никакой власти и никогда не буду служить никакому государству. Что я, как журналист, могу служить только аудитории, что я должен думать только о тех людях, которые меня читают или слушают, или смотрят, и больше ни о ком. И, как это ни звучит патетически, что я буду говорить только правду. Пусть - как я ее понимаю, пусть – возможно, заблуждаясь, но точно считая, что это – правда.

ДАВЛЕНИЕ. В этом году у меня к себе нет претензий, кроме одной программы. Я довольно много езжу, и так получилось, что я уехал, и появился только к субботе - делать программу, связанную с Украиной. А мне там поставили украинских представителей: одних сторонников этого бандита. А от Ющенко – никого! И мне деваться-то уже было некуда. Был скандал. Я пригрозил уволить всех, кто работает на программе.

А по поводу остальных передач – я их делал, как считаю нужным. Есть ли давление? Я думаю, что на Константина Львовича Эрнста есть. На меня нет. Мне никто не звонит. Потому что знают - ответ будет очень определенный. Иногда я вижу, что Константин Львович после моей программы ходит с таким кривым лицом. Ну, мы же с ним договаривались…

ЖУРНАЛИСТИКА региональная и центральная. Федеральные каналы наименее свободны среди всего телевидения, которое есть в стране. Потому что они наиболее контролируемые. По сути дела – все государственные. Какие-то напрямую - второй и первый, какие-то через «Газпром» – опосредованно. Я считаю, что местные СМИ могут иметь гораздо большую свободу и имеют ее. Конечно, у них есть другие проблемы. Но когда говорят, что региональная журналистика – это одно, а центральная – это другое, это – очень удобный способ прикрываться.

ИЗВЕСТНОСТЬ. Вначале я пытаюсь доказать ученикам своей школы телевизионного мастерства, что они бездарны предельно и что то, что их узнают на улице – это функция экрана. У меня там есть довольно красивая большая черно-белая фотография лошадиного зада. И я говорю: «Знаете, если лошадиный зад показывать каждый день в одно и то же время на всю страну или на город, или на область – тоже будут узнавать. Пойдет лошадь – о, смотри, эта. Вот мы все – вот это. Только не надо заблуждаться. Вот вы уйдете с экрана, и послезавтра вас вообще никто не вспомнит. Мы сиюминутные. Поэтому, ради бога, не думайте, что оттого, что вам улыбаются…

ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ. Когда-то я был большим поклонником так называемой интеллигенции. Это ведь сугубо русское слово. В Америке, Англии, Франции как будто бы нет этой социальной прослойки. Но чем больше я думаю над этим явлением, тем меньше уверен, что интеллигенция существует. Мне кажется, что это нечто придуманное. Это что – особый слой каких-то особенно честных, переживающих за Россию бессребренников? А что, в других странах разве нет таких людей? Да полно. Они не смотрят телевизор? Да вранье это, смотрят. И смотрят не только канал «Культура».

«ЛИШНИЕ» ЖУРНАЛИСТЫ. Я задумался над коротким перечнем так называемых «убранных журналистов»: Леонид Геннадиевич Парфенов или тот же самый Савик Шустов… Я придерживаюсь не очень принятого мнения на сей счет и по отношению к одному, и по отношению к другому. В случае с Парфеновым у меня твердое убеждение, что он искал, он хотел, чтобы его уволили. И сделал для этого всё, что надо. И по тому, как он работал в редакции, и по этому конкретному случаю. Его бы уволили в любой редакции.

МЕНТАЛИТЕТ. Меня спрашивают: «Мы похожи на американцев? Есть такая легенда, будто мы похожи». Совсем не похожи… Во-первых, когда встречаются два американца и один другого спрашивает: «Как дела?» Ему с улыбкой отвечают: «Файн!» (прекрасно). У него вчера дом сгорел, мама умерла – «файн»! Потому что надо выглядеть хорошо, потому что не любят проигравших. А когда у нас встречаются: «Как дела?» В лучшем случае ответ «нормально». Но чтобы сказать «хорошо» или «отлично». Почему? Да потому, что у нас, во-первых, не надо дразнить дьявола и, во-вторых, человек подумает: «Ему очень хорошо, а мне не очень хорошо. Давай я сделаю так, чтобы ему тоже было не очень хорошо».

Во-вторых (я это замечал), как только мы что-то предлагаем: «А давайте сделаем так». Первая реакция: «Нет. Нельзя. Это не получится». Сразу поиск аргумента, почему нельзя. Американец сразу начинает думать, как это сделать. Это уже - результат определенного исторического развития. Так вот, когда в своем городе нельзя, американец сразу уезжает в другой город. Ну, здесь нельзя – значит там можно. А у нас: «Как это?» В итоге - вечные слезы. И не будет хорошо никогда…

МНЕНИЕ. Нас принимают за идиотов… Когда считают, что можно сказать все, что угодно, и что это съедят, это невыносимо. Когда я умру (а это, видимо, произойдет когда-нибудь) я всегда говорил, чтобы на могильной плите было написано следующее: «Он не любил, чтобы его считали идиотом».

НЕЗАВИСИМОСТЬ. Так сложилось в моей жизни, что сегодня я независим. В каком смысле? Если меня выгонять с работы, перестанут покупать программу, которую мы делаем, я себя обеспечил в достаточной степени, чтобы не бояться этого. Я могу уехать. Это не составит мне никакого труда. В этом смысле я независим.

ОТНОШЕНИЕ ЗРИТЕЛЕЙ. Всегда чаще будут звонить, чтобы сказать, что «не нравится», чем чтобы сказать «нравится». Это надо понимать. Я таким людям говорю: «Не смотрите… Сейчас столько других программ... Есть Пушков, есть Караулов, есть Леонтьев...»

ПАТРИОТИЗМ. Когда я работал в Штатах, однажды профессор от журналистики Фрэд Френдли нас собрал и поставил перед нами такую задачу: «Представьте себе, что вы берете интервью у своего министра обороны. Вы у него сидите в кабинете и задаете ему вопросы. Раздается телефонный звонок. Он берет трубку, что-то такое говорит, кладет и обращается к вам: «Извините, буквально минуточку посидите, сейчас вернусь» - и выходит. Но вы же журналист, и вы смотрите, что у него на столе, но ничего не трогаете. И вдруг вы видите, что там лежит документ, на котором написано «совершенно секретно», вверх ногами к вам. Но вы же умеете читать к верх ногами – вы же журналист. Если не умеете, то научитесь срочно. И из этого документа вытекает, что ваша страна через десять дней объявит войну другой стране. Он не нарочно оставил, так случилось. Как вы поступите?»

У меня есть школа телевизионной журналистики, куда приезжают молодые профессионалы со всей страны, и я им тоже ставлю этот вопрос. Очень мало кто говорит: «Да, как журналист я обязан это сообщить». В основном: «Я патриот, поэтому как же я сообщить такое?» Это странное представление о журналистике. Я говорю: «НЕТ, ВЫ НЕ ПАТРИОТ. ВЫ – ЖУРНАЛИСТ. ЖУРНАЛИСТ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ПАТРИОТОМ. Журналист сообщает информацию. Он даже не говорит, хорошая информация это или плохая. Это ин-фор-ма-ция. Всё. И он ручается за ее достоверность».

ПРОДАЖНОСТЬ ЖУРНАЛИСТОВ. Насчет того, что мы все куплены… Не бывает дыма без огня. Мы и сами виноваты. Мы-таки продавались очень активно. И некоторые продолжают продаваться со страшной силой. Причем, предлагают очень хорошие деньги. Мне однажды предлагали 250 000 $, чтобы я пригласил в передачу одного человека…

ПУТИН. Я в течение целого часа один на один разговаривал с моим тезкой по поводу СМИ. Что я могу сказать? Он превосходно слушает. Я вообще люблю людей, которые умеют слушать. Их немного. Он реагирует вполне. Я понял, что он, скорее всего, никому не доверяет. И более того, полагает, что каждый человек имеет, помимо того, о чем он говорит, еще свою особую задачу, о которой он не говорит.

Я сделал вывод для себя, что он пока не готов к тому, чтобы государство ушло из средств массовой информации. Когда я ему сказал, что в Канаде существует общественное телевидение «Си-Би-Си» и что оно целиком и полностью финансируется из бюджета, но при этом по закону правительство, власть не имеет права вмешиваться в вещательную политику, он посмотрел на меня с некоторым чувством, я бы сказал, превосходства и удивления. Он спросил: «Ну как это? Они платят и не вмешиваются?» Я ответил: «Да». Он сказал: «Ну, Владимир Владимирович, вы – хороший наивный человек». Я парировал: «Насчет хорошего – не знаю, но точно не наивный».

СВОБОДА слова и печати. Чем меньше канал, тем больше свободы. А у вас в печати вообще лафа. Фашисты? - Пожалуйста… Коммунисты? – Пожалуйста… Мочить Путина? – Давай, вперед, никаких проблем… На телевидении об этом не может быть и речи! Так что, по сравнению даже с Америкой, пресса у нас замечательно свободна. А телевидение очень похоже сейчас на американское. Моих друзей в Америке убрали с телевидения за критику войны в Ираке.

СПОСОБ ПОНЯТЬ ПРОИСХОДЯЩЕЕ. Сегодня, как вы знаете, я делаю программу, которую покупает первый канал. Я в этой программе говорю то, что считаю нужным. Я прекрасно понимаю, что я хожу по очень тонкому льду, что в президентской администрации есть враги. Но моя задача не показывать кукиш врагам – это мальчишество. Моя задача - постараться сделать так, чтобы зритель понимал, что происходит в его стране. Вот моя задача. Не показать, какой я отчаянный, смелый и т.д., а, пригласив соответствующих людей и задавая им вопросы, которые хотел бы задать тот самый зритель, помочь ему получить ответы на эти вопросы. И если мне покажется, что они врут, значит, еще задавать вопросы, и еще задавать вопросы. Вот, собственно, и вся задача. Вроде очень простая…

ЦЕНА ГЕРОЙСТВА. В этом смысле я люблю повторять начало стихотворения Евтушенко о Галилее:

«Сосед ученый Галилея

Был Галилея не глупее:

Он знал, что вертится Земля,

Но у него была семья…»

Это соображение. Потому что когда тебе что-то угрожает - потеря работы элементарно или же тюрьма, просто потеря работы, и у тебя есть семья, я, во всяком случае, никому бы не сказал: «А вот надо быть героем». Но надо знать, что ты идешь на компромисс и честно себе это сказать и не оправдываться ничем, кроме этого.

А если ты журналист, то понимай: есть вещи, где нет выбора. Или ты уже не журналист.

Тогда ты – кто-то другой. И, может быть, лучше даже заняться чем-то другим. Опять с оговоркой: героизма ни от кого нельзя требовать. Только от себя можно. Это то, к чему я пришел.

ВРЕЗКА:

Владимир Познер о себе: «Приехав в Советский Союз в 18 лет, я вообще не говорил по-русски…Мой папа был из Питера. Уехал из страны четырнадцатилетним мальчиком, когда его родители мигрировали после революции. Но вырос с убеждением, что именно в Советском Союзе справедливость, именно здесь нужно жить. И он всегда стремился к тому, чтобы вернуться. И в конце концов вернулся. Было много неприятностей. Если бы Сталин не умер через два месяца после нашего приезда, я думаю, что отец бы, конечно, сидел, и я бы сидел, да и мама, наверное тоже. А брата, который на 11 лет моложе, наверное, поместили бы в какой-нибудь дом для детей врагов народа…»

  

Татьяна ЗЫКОВА, г. Абакан. Газета «Надежда и МЫ», г. Минусинск Красноярского края, № 66 (197), 9 сентября 2005 г.