«Русскому человеку просто говорят: «Ты жри, потом ходи». Жрать и делать то, что рифмуется со словом жрать – вот ваша задача. И будете, как все нормальные страны. Так не может жить русский человек».

Материал написан по итогам заседания Российского Клуба региональной журналистики.

В предыдущем номере «Эха недели» мы познакомили вас с видением реальной виртуальности современной российской политики от журналиста Сергея Доренко. О том, что он думает о перспективах выборов-2008, о том, почему сегодня так велик интерес к фигуре возможного преемника, о зависимости политики от цены нефтедоллара можно говорить много. Взгляд Сергея Доренко, часто резкий, не совпадающий ни с официальными сообщениями, ни с мнением большинства комментировать сложно. Мы вновь предоставляем вам возможность, самостоятельно сделать выводы.

Казнить нельзя помиловать

С.Д.: Я полагаю, что Путину просто нельзя уходить сейчас, некуда уходить. Лукашенковизация Путина происходит стремительно. Лукашенко уйти нельзя. Это понимают все: он это понимает, любой его сторонник понимает. Дело не в том, хороший он или плохой. Это не важно. Уйти он не может, ему некуда уйти. Как только он уйдет с поста – сразу окажется в тюрьме. Даже не важно, кто придет ему на смену, даже если его личный охранник станет президентом. То же самое постепенно происходит с Путиным. Он все ближе к этой ситуации, когда он не сможет уйти. Он не сможет уйти не потому, что он нагрешил. Это тоже не имеет значения. Никто ничего не знает, не хочет знать. Зачем нам знать? Спать не будем спокойно. Лучше не знать.

Тем не менее, независимо ни от какого результата, Путин скоро придет к ситуации, когда он не сможет уйти. Думаю, он уже пришел к этой ситуации. Потому что кто бы ни занял его место, займется новым переделом, захочет обнулись ситуацию, не брать на себя старые проблемы. Обнулить ситуацию с Чечней, с Бесланом. Никто же не знает, кто виноват. А преемник все равно задаст вопрос, кто виноват. Мы не знаем, почему Норд-ост. Никто не знает. Но этот вопрос все равно задаст преемник. Преемнику придется выпустить Лебедева и Ходорковского. Это мое убеждение. А зачем ему выслушивать от Штатов все это дерьмо. Он скажет: «Старик, это твое, это не мое. Мне зачем? Я еще нагрешу. Дай мне с нуля начать. Зачем мне тащить на себе чей-то чужой груз?». Это в высшей степени вероятно. Поэтому, уйти нельзя.

Что происходит в политике? Сейчас левые силы создаются, правые будут создаваться. Нельзя, чтобы все были в «Единой России». В регионах все в «Единой России» начинают грызться друг с другом. Но это же неправильно. Если они грызутся друг с другом, то они дискредитируют саму идею. Ее как бы и нет. Если «Единая Россия» - всё, значит, она - ничто. Всё и Ничто равны по выводам. Если она всё, значит, она не существует, нет такой политической силы.

Профессионал

С.Д.: Что такое политический киллинг? Любое создание некоей реальности есть творческий акт. Например, вам сейчас хочется зеленого или черного чая? Я могу убедить вас выпить зеленый чай. Это дар убеждения. Просто дар убеждения. Во-первых, для начала я скажу, что кофе нет. И все. Кофе. Ха-ха. Кофе захотел. Да его просто нет. Черный чай есть, но там проблемы, за ним надо идти. Конечно, при полной свободе выбора, вы выберете зеленый. Это просто дар убеждения, потому что я думаю, что зеленый чай лучше для вас. Точно так же, как свекровь убеждает молодую женщину, что ее мальчик, ее сын, не должен ходить в мокрых носках. Почему-то она думает, что он ходит в мокрых носках. Но он не ходит в мокрых носках. Это просто мгновенно возникающие ситуации, когда вы создаете некое убеждение.

У меня целая серия убеждений, которые я не меняю. Например, я призывал к жесткой, повторю - жесткой! войне в Чечне. Когда мы призываем к этому, это идет изнутри нас, мы можем создать эту реальность, стоя в окопе. Я сидел в окопах над Гамияхом, на площади Минутка, во время боев. Люди начинают верить. Это не плохо в сражении убежденностей, в сражении точек зрения, особенно когда это не касается информации, а касается именно авторского комментария, большого развернутого публицистического материала. Нельзя отказывать журналисту в праве на мнение и публицистику. Это принципиальная вещь.

Меня же выгнали с телевидения в 1995 году за здоровье Ельцина. Черномырдин кричал: «Я программу не смотрел, но мне сказали: «Если Доренко послушать, то выходит, что страной руководят больные люди». У него тоже было шунтирование, и я об этом рассказывал. Меня выгоняли. А Лужков перед выборами был доволен здоровьем Ельцина. Это разве не лицемерие? Я настаивал и настаиваю: Лужков – чемпион ельцинизма. Лужков – больший ельцинист, чем сам Ельцин. Я так думаю.

Я виделся с Ельциным 1 раз в сентябре 1991 года. После этого, когда бы мне не предлагали с ним увидеться, я говорил, что меня это компрометирует, я к нему не поеду. Я всегда считал, что интервью с Ельциным меня скомпрометирует. Я был однажды у Ельцина 6 сентября 1991 года вместе с Попцовым. Я не брал интервью, потому что Попцов, войдя для того, чтобы меня представить, в результате взял интервью сам. А потом меня посылали, говорили: «Нужно чтобы от Первого канала какой-нибудь знатный телебоярин поехал. Ты, как самый знатный телебоярин, поезжай». Я все время говорил, что меня компрометирует любое упоминание моей фамилии рядом с ним, а, особенно, если меня увидят рядом с ним.

Миссия выполнима

С.Д.: Тема национального самосознания – самая острая в России. Тема неудовлетворенности и отсутствия этого вакуума, тема продажи демократами способов вместо цели. Нет, демократия, это способ. Нет такой цели – демократия. Ваша цель – рынок? Рынок, это способ. Нет цели – рынок. Нельзя способ выдавать за цель. Это абсурдно. Наша цель – Россия. Вот наша цель. А дальше способы: демократия, рынок. Есть разные способы. Феодализм, который сейчас присутствует в России.

Поэтому есть неудовлетворенность тем, что нет национальной идеи. Когда я говорю «национальная», я говорю не об этнической, а именно национальной в буржуазном смысле. Нация есть совокупность людей, объединенных общим историческим будущим, общим историческим прошлым. Отсутствие этой идеи порождает всякие «-измы». Потому, что демократы не сумели стать национальными. Они нам говорили: «Надо стать нормальной страной».

Этносы не упакованы в великую миссию, в идею. Ошибочно думать, что буржуазная жизнь – миссия в России. Она не миссия. Нет этого пепла, который клокотал в сердце Уленшпигеля. Надо сказать, что буржуазные страны на западе страдали и умирали за буржуазность, страдали и умирали за право быть буржуа, в отличие от нас. Они страдали и умирали за это служение богу. Они богу служили через буржуазность. В этом суть протестантизма. Это путь к богу.

Русскому человеку это невозможно объяснить. Русскому человеку просто говорят: «Ты жри, потом ходи». Жрать и делать то, что рифмуется со словом жрать – вот ваша задача. И будете, как все нормальные страны. Так не может жить русский человек. Человеку нужна миссия. Человеку нужно страдать ради великого дела. Любому человеку, любой нации, любой совокупности людей. Я просто вам сейчас говорю: «Все, кто здесь находится, будут жрать и делать то, что рифмуется». Клево? Нет. Потому что нет миссии. Вот отсюда главный грех и главная проблема. Миссия порождается на уровне культуры. Порождается миссия «Убей не такого, как ты». Порождается такая миссия от того, что нет иной. Нет национальной проблемы, которую мы должны решить. Нет общей ткани будущего, которую мы обязаны соткать. Нет страдания и сплочения, к которому мы должны прийти ради этой великой миссии. Нет ничего.

Как создать сейчас национальную демократическую идеологию, идеологию прорыва, идеологию миссии, идеологию будущего, идеологию страдания? Без страдания мы не сплотимся. Мы должны страдать за толерантность. Давайте страдать вместе за толерантность. Станем империей толерантности, империей света. Давайте станем вместе. Но для этого придется отказаться от того, чтобы жрать.

Нужно просто поставить точку и сказать: «Теперь мы вместе и мы должны идти вместе, и мы должны страдать вместе, и мы должны идти к великой миссии. И миссия наша – ткать будущее не только для себя, но и для иных народов. И это будущее должно быть лучшим среди всех». Вот великая миссия русской нации. Это очень сложная история.

  

Ольга СЕДУРИНА, г. Пермь. Газета «Эхо недели», № 14 (28), 10 мая 2006 г.