Ожидает ли Россию очередной банковский кризис? Сколько будет стоить доллар и какой будет цена на нефть? Эти и многие другие вопросы нынче интересуют не только экономистов, но и обывателей. История последних десятилетий России, пережившей не один экономический кризис, преподносила немало сюрпризов.

И сегодня каждый думающий россиянин хочет понять, к каким последствиям может привести нынешняя экономическая политика государства.

Впрочем, не зная подноготной прежних экономических процессов, вряд ли можно судить о том, чего стоит ожидать в будущем. Почему произошел крах советской экономики? Извлекла ли страна уроки из этого или случившееся может повториться?

Ответы на эти и другие вопросы в своей новой книге «Гибель империи, или Уроки для современной России» попытался найти Егор Гайдар, бывший министр финансов и экономики РСФСР, первый зампредседателя Совета министров правительства РФ.

О чем его новая книга, которая скоро выйдет в свет, Гайдар рассказал в Москве журналистам на форуме региональной журналистики «Время действовать». Корреспондент газеты «Тихоокеанская звезда» лишний раз убедился, что в нашей истории еще хватает «белых пятен».

Все плохо, но это не катастрофа

«Как подавляющее большинство российского общества воспринимает то, что с нами произошло между 1985-1991 годами? Ну, был Советский Союз, в котором, разумеется, было много проблем.

Но в целом это была устойчивая, не слишком динамично растущая, но все же растущая экономика. Была мировая сверхдержава, которая имела самую большую в мире армию. Потом пришли какие-то странные люди и, по доброму желанию или просто непониманию, а может быть, по злому умыслу, потому что их наняли мировые империалисты, взяли и развалили эту великую державу. И сейчас мы тяжело расхлебываем последствия этих странных решений», - задает тон разговору весьма распространенным мнением Гайдар. Он убежден, что 90 россиян из 100 думают именно так. И у этой картины, на его взгляд, есть объективная основа. Впрочем, крах экономики, а также распад СССР действительно не могли прогнозировать проницательные наблюдатели и экономисты ни в Советском Союзе, ни в мире.

- Содержание секретных справок, которые ЦРУ представляло американскому руководству в начале и середине 1980-х годов, таково: да, экономика в СССР неэффективная, темпы роста устойчиво падают, будут продолжать падать, но никакой катастрофы не просматривается ни при каком сценарии развития событий. Примерно такая же картина в материалах для служебного пользования, которые готовили для руководства страны советские экономисты, - говорит Гайдар.

Работая над книгой «Гибель империи», он изучил массу архивных материалов, распоряжений, постановлений и расчетов. И когда картина действительности наполнилась важными деталями, он признался: «Главное, что ни я, ни подавляющее большинство моих коллег все-таки в полном объеме не понимали и не оценивали роли нефти в советской экономике».

Тогда действительно казалось, что советская экономика относительно независима от мировой, поэтому устойчива. Да, у нас были свои отношения с мировым рынком во внешней торговле, мы боялись зависимости и не могли обойтись без закупок продовольствия. Из крупнейшего в мире экспортера зерна, какой Россия была до начала Первой мировой войны, она превратилась в активного импортера. Это результат острейшего кризиса, который охватил сельское хозяйство к началу 1950 годов.

- Если в начале 50-х государственные закупки зерна составляли где-то 35 млн. тонн, то в 1960 г. - 65-66 млн. тонн. Но целина, которую решено было осваивать, не безгранична, а городское население, которое нужно кормить, продолжает расти. Что делать? Да, мы выпускали машины, оборудование, транспортные средства, но продать их на мировом рынке, чтобы на вырученные деньги закупить зерно, было просто невозможно. У нас были сырьевые ресурсы, но нарастить их в больших масштабах, чтобы закупать на 30 млрд. долларов продовольствия, не было никаких шансов. И тогда нам, конечно, безумно повезло - были открыты месторождения нефти в Западной Сибири. И плюс к этому накладывается беспрецедентный рост цен на нефть на мировом рынке, - разъясняет Егор Гайдар.

О роли нефти в экономике

Экономисты не скрывают, что нефть - товар необычный. Необычность же его в том, что он играет определяющую роль в мировой экономике. И этот рынок крайне непредсказуем. Объем, к примеру, медного рынка уступает нефтяному не в разы, а на порядки.

- Полтора века наблюдались очень сильные колебания цен на нефть в долларах. Больше, чем в четыре раза. Так, за шесть лет с 2000 года цена с менее чем 10 долларов за баррель дошла до более 80 долларов, - говорит Гайдар. - Конечно, в том, что мы - сырьевая экономика, нет никакого позора. Очень много развитых стран мира зависят от сырьевых рынков. Скажем, Австралия, Новая Зеландия, Канада, Норвегия. Просто надо понимать, что это своеобразная экономика, которая сталкивается с неожиданными и необычными вызовами.

Между тем, к началу восьмидесятых годов Советский Союз, мощная сверхдержава, зависел от трех компонентов. Первый - колеблющиеся урожаи на целинных землях, когда никто не мог заранее знать, каким будет этот урожай. Второе - быстрое и дешевое освоение нефтяных месторождений. И, наконец, третий фактор, который тоже никто никогда не может прогнозировать, - цена на нефть.

- Мы становимся крупнейшим импортером зерна и вообще сельхозпродукции. У нас отрицательное сальдо торговли 20-30 млн. долларов. Все это висит на этих нескольких крупнейших месторождениях. Все это зависит от колеблющихся урожаев. Когда урожаи плохие, то даже нефти нам не хватает, мы начинаем покупать зерно за золото. И все это возможно, потому что цены на нефть в четыре раза выше среднего уровня за последние 150 лет. И нам почему-то кажется, что так будет всегда, - продолжает экономист.

Но случилось непредвиденное: цены на нефть резко - в шесть раз! - упали. И это произошло за несколько месяцев 1985-1986 годов.

- С максимума - 80 долларов - они ушли в следующие 15 лет где-то в район средних - 18-20. За исключением 1998 года, когда они упали в два раза, составив менее 10 долларов за баррель, - объясняет Гайдар.

У страны был выбор

Как говорит Гайдар, оценивая документы и материалы того времени, перед советским руководством стоял непростой выбор. Экономика, снабжение, политическая стабильность - все это полностью зависело от нефти.

- Итак, первое, что можно сделать, - рассуждает Гайдар, - отказаться от аграрного импорта, полностью прекратить закупки зерна и продовольствия. Но это значит сокращение объема потребления продовольствия в крупных городах в два раза. Мы все время рассказывали, как замечательно коммунизм строим, а потом говорим, дескать, хлеба, мяса, молока будете есть в два раза меньше. Мы введем карточное снабжение или цены повысим в пять раз. Понятно, что это полное нарушение контакта власти с народом. И как оно опасно, хорошо показали события в Новочеркасске в начале 60-х годов. Поэтому такое решение попросту не обсуждалось вообще, - подчеркивает Егор Тимурович.

Второй вариант касался резкого сокращения военного производства. Остановив военное производство, можно было использовать часть высвобождающихся ресурсов - никель, титан, сталь - для увеличения поставок на мировой рынок и попытаться как-то компенсировать выпавшие нефтяные доходы.

Как убежден Гайдар, этот путь привел бы к полному конфликту власти со всей политэлитой. Горбачев не имел бы шансов пройти следующий пленум ЦК КПСС. Никто не был готов к такому сценарию. «И народ, и элита не понимали, что происходило на самом деле», - замечает экономист.

Он говорит, что еще одно направление касалось резкого сокращения поддержки вассальных режимов. И, в первую очередь, конечно, прекращение поставок нефти, нефтепродуктов и газа по субсидируемым ценам на бартерных контрактах в страны восточно-европейской советской империи и на Кубу. Эта тема обсуждалась, и советское руководство пойти по этому пути не решилось, в том числе из-за факторов, связанных с афганской войной. Тогда все понимали, что если СССР перестанет подкармливать вассальные режимы, то они развалятся.

- И тогда советское руководство принимает «очень ответственное и сильное решение» - попросту закрыть глаза на происходящее и ничего не делать, - иронизирует Гайдар. - Но тебе же никто даром не будет поставлять ни зерно, ни мясо, ни масло, ни комплектующие. Закрыть глаза - это значит начать бурно брать кредиты для того, чтобы сохранять существующие объемы закупок.

Кредиты нас и погубили

Итак, СССР начинает бурно наращивать заимствования. У него прекрасная кредитная репутация, неограниченные возможности.

- Мы заимствуем в 1985 году, в 1986 году, в 1987 году, в 1988 году. В это время и возникает основание долга, который составил 110 млрд. долларов на момент краха Советского Союза. А в конце 1988 - начале 1989 года советское правительство получает набор срочных секретных донесений от Внешэкономбанка, суть которых состоит в том, что нам перестают давать в долг на коммерческих основаниях, - продолжает Егор Тимурович.

К концу 1988 - началу 1989 года советским властям становится ясно, что либо произойдет окончательная катастрофа - экономическая и политическая, связанная с прекращением импорта, либо надо договариваться с ведущими государствами Запада.

- Но политически мотивированные кредиты предполагают политический торг. Попросту говоря, к концу 1988 - началу 1989 года советскому руководству становится ясно, что мы не можем себе позволить никакие интервенции в Восточной Европе для поддержки вассальных режимов. Как только это понимают политические элиты восточно-европейских стран, все режимы начинают рушиться, как карточные домики.

Те, кто не знает детали, думают, что это колеблющаяся политика Горбачева виновата, мол, он такой слабый и неуверенный. А у него, в общем, особого выбора не было. Сохранить империю, не применяя силу, нельзя. Применяя силу, получить политически мотивированные кредиты тоже нельзя.

Собственно, с этого времени судьба режима предрешена. Начинаются массовые задержки платежей, прекращаются зарубежные поставки медикаментов (50 процентов медикаментов - импортные). Начинают прекращаться поставки хлеба. Усиливается кризис в нефтяной отрасли, нет валюты, нет поставок комплектующих для нефтедобычи, она падает в 1991 году больше чем на 50 млн. тонн. Падение общего объема импорта начинается со второго полугодия 1990 года. А к 1991 году ситуация уже была абсолютно и очевидно катастрофичная, - подытоживает Гайдар.

На ошибках учатся?!

- Когда я пришел работать в российское правительство, катастрофа уже произошла, - продолжает Гайдар. - Задача, которая перед нами стояла с точки зрения экономической теории, не имела решений: ни хороших, ни плохих. Меня как-то попросили выступить по этому поводу на семинаре в университете Южной Калифорнии. Семинар проводил один из самых глубоких экономистов ХХ века профессор Харборкер. Там была масса его учеников - действующие председатели центральных банков, министры финансов. Я рассказал, что у нас происходило, а потом спросил: «Скажите, что бы вы сделали на моем месте?». Такая длинная, неприлично длинная пауза повисла. После чего действующий министр финансов одной большой страны сказал: «Лучше всего в этой ситуации застрелиться. Все остальные решения намного хуже…»

Что же изменилось за эти 20 лет, какие уроки извлекла для себя современная Россия?

- Да, конечно, сейчас изменилось очень многое, - считает Гайдар. - Экономика России способна адаптироваться к новому витку падения среднего уровня нефтяных цен. Осталась проблема: сегодня доля нефти, нефтепродуктов и газа в России в общем объеме нашего экспорта на конвертируемую валюту остается такой же, какая была в Советском Союзе, те же 65-70 процентов. Но сейчас у нас довольно динамично растет машиностроительный экспорт. По доле машиностроения в объеме экспорта мы выросли по сравнению с периодом СССР в четыре раза: тогда он был 2,5 процента, теперь в районе 10. Это, в том числе, связано с тем, что мы поставляем вооружение на конвертируемую валюту. Но на фоне колебаний цен машиностроительный экспорт не дает возможности сделать экономику независимой от конъюнктуры сырьевых экспортов. И очень высокие цены на нефть - это колоссальный риск для национальной экономической политики.

Что сейчас лучше? Во-первых, экономика рыночная. В ней есть автоматические механизмы адаптации, которые действуют и в других нефтезависимых, но рыночных экономиках.

Во-вторых, СССР никогда не создавал значительных валютных резервов, все базировалось на идее, что высокие цены на нефть навсегда. Выходит, кое-какие уроки мы извлекли. Хотя отмечу, что наш Стабилизационный фонд по доле ВВП меньше норвежского в 12 раз!

Сейчас у нас нет короткого долга. Нам не нужны заемные деньги для того, чтобы его обслуживать.

Банковская система в меньшей степени подвержена влиянию рисков, связанных с девальвацией национальной валюты. Ситуация совсем не такая, как в 1998 году, например. А вот когда мы смотрим на 2009-2010 годы, этого совсем никто не гарантирует, потому что все будет зависеть от того, какую мы будем проводить экономическую политику в 2007 и 2008 годах, - подвел итог Гайдар.

История не знает сослагательного наклонения. Но если сегодня придирчиво оценивать политическую и экономическую ситуацию в нашей стране, то складывается такое впечатление, что мы с поразительной регулярностью повторяем одни и те же ошибки. Где гарантия, что на этот раз Россия сумеет усвоить уроки истории?

Материал подготовлен при содействии Клуба региональной журналистики «Из первых уст».

В 1990 - 1991 гг. Е. Гайдар - директор Института экономической политики при АНХ СССР. С октября 1991 г. - заместитель председателя правительства РСФСР по вопросам экономической политики, министр экономики и финансов РСФСР. В 1992 году - первый зампредседателя правительства Российской Федерации. В 1992 - 1993 гг. - директор Института экономических проблем переходного периода, советник президента Российской Федерации по вопросам экономической политики. С сентября 1993 г. по январь 1994 года - первый зампредседателя Совета министров правительства Российской Федерации. В настоящее время Егор Гайдар - директор Института экономики переходного периода, почетный профессор Калифорнийского университета (Беркли, США).

  

Анна ВОЛЫНЦЕВА, г. Хабаровск. Газета «Тихоокеанская звезда», 14 июня 2006 г.