Ни для кого не секрет, что в отдельных регионах нашей страны местные власти во время федеральных и региональных выборов занимаются их корректировкой. Южный Урал и, в частности, Челябинская область занимает лидирующие места в рейтинге «электоральной управляемости» выборов среди регионов России. О том, как проходят выборы в субъектах Федерации, мы говорили с руководителем аналитической группы «Меркатор» Дмитрием Борисовичем Орешкиным.

- Дмитрий Борисович, как вы в целом можете охарактеризовать политическое пространство, в котором мы сейчас живем?

- Политическое пространство сегодня очень разнообразно, в этом плане произошла радикальная перемена по сравнению с советскими временами. Мы воспринимали Советский Союз, как единое, монолитное, изотропное тело красного цвета, где все внутри одинаково, во всяком случае, в политическом смысле. А как только началась реальная жизнь, реальная демократизация, выяснилось, что все очень даже неодинаково: у нас есть мусульмане, у нас есть христиане, у нас есть такие субъекты, у нас есть сякие субъекты.

Идеальный вариант для сравнения пространственного разнообразия, в котором мы живем, – это сравнение выборов, которые проходят в разных точках нашей огромной Родины. Дело в том, что, как и Конституция, избирательный закон предельно стандартен, а та среда, где Конституция и закон о выборах реализуются, - разнообразна. В процессе взаимодействия законодательных стандартов с реалиями жизни формируется то, что мы называем результатами выборов.

- В чем заключается деятельность вашей организации?

- Наша цель (аналитической группы «Меркатор») - показать изменения от места к месту того, что мы склонны называть таким странным термином, как «электоральная культура». Это общее состояние социокультурного фона, в котором проходят выборы. Мы не пытаемся строго выделять то, что называется административным ресурсом на фоне общих закономерностей голосования.

Безусловно, всегда и везде есть какой-либо административный ресурс. Поскольку мы имеем дело с политической конкуренцией, а выборы – это всегда конфликт интересов, и те, кто обладает этим самым злополучным ресурсом, естественно, его используют. Масштаб использования этого административного ресурса зависит от степени сопротивляемости среды. По этому поводу я хотел бы предложить вам рассматривать административный ресурс, как часть той самой электоральной культуры, в которой мы существуем.

- То есть, на основании полученных на выборах голосов, вы можете сказать, в какой степени выборы были фальсифицированы?

- Не совсем так. Например, есть руководители стран, которые избираются формально: Фидель Кастро, Ким Чен Ыр или Александр Григорьевич Лукашенко.

Мы видим, что у нас в России Путин получает около 70% и склонны думать, что примерно так оно и есть, а в Белоруссии 82,6% - за Лукашенко при явке 92%. Много. Мы можем внутри себя сомневаться, насколько эти цифры реально оценивают ситуацию. И многие этим занимаются: говорят, что в Белоруссии - фальсификация. А кто его знает, какие выборы на самом деле: 20% приписали Лукашенко или 15%, или 30%? Никому не ведомо.

Я хотел бы уйти от такого подхода. Есть зафиксированная в протоколе цифра – 82,6% за Лукашенко. Очень хорошо. Есть явка. Мы понимаем, что эти цифры каким-то образом отражают ту политическую реальность, в которой состоялись эти выборы, включая контроль над средствами массовой информации, над оппозицией, включая настроения людей. Лукашенко популярен, просто мы не знаем, в какой степени он популярен. Анализируя цифры, записанные в протоколах, мы можем оценивать тот самый политический климат или ту самую электоральную культуру, в которой выборы проходят.

- О чем же вам говорят цифры в протоколах?

- В любом избирательном протоколе тьма цифр. Анализируя их, мы можем строить гипотезы и рассчитывать точные цифры, которые позволяют отличать один субъект федерации, одну территориальную комиссию от другой. В советские времена явка была 99 с чем-то, и все хором поддерживали блок коммунистов и беспартийных. При этом все прекрасно знали, что значительная часть населения не ходит на выборы. Никого это не занимало. Эта ситуация характеризовала политическую культуру Советского Союза, электоральную культуру.

Как действовать в такой ситуации? Мы можем сравнивать параметры, которые характеризуют страну, с параметрами, которые характеризуют другую страну. Если у нас Путин набрал 70%, значит, у него есть какая-то оппозиция, значит, как минимум, есть 30%, которые не проголосовали за него. Если нет, значит, полная монолитность и единство настроений. Как это единство обеспечивается в цифровом виде, мы с вами можем только догадываться.

- Вы можете вспомнить выборы, где были самые вопиющие, на ваш взгляд, нарушения?

- Таких случаев в моей практике было немало. Могу привести следующий пример: 1997 год - выборы президента, Валерия Мухамедовича Кокова, в Кабардино-Балкарии. Явка тогда была 97,7%. Из них 99,4% проголосовали за товарища Кокова. Самое интересное то, что у него не было оппонента, он шел на выборы один! При том, что федеральный закон, который называется «Об основных гарантиях избирательных прав и прав граждан на участие в референдуме», запрещал напрямую безальтернативные выборы. Но Коков в 1997 году нарушил этот закон, пошел безальтернативно. Поэтому, когда он набрал свои 99,4%, отрыв от ближайшего преследователя, которого не было, составил 99,4%. Характерно, что Москва, как федеральный центр, закрыла глаза на это очевидное нарушение формальных, прописанных в законе норм о том, что у Кокова должен был бы быть, как минимум, один оппонент. Хотя бы формальный, как делали в других регионах. Но Коков, видимо, счел для себя недостойным наличие какого-то противника. Более того, он счел для себя недостойным набрать менее 99% голосов. Это значило бы, что он менее популярен, чем Брежнев в советскую эпоху. Что его подвигнуло на такие цифры? Ему было бы недостаточно 75% за него? Я думаю, что никто не сомневается, что 99,4% – это мифическая цифра. Но мы не знаем, в какой степени она мифическая…

- На ваш взгляд, явка в 97,7% тоже было фальсифицирована?

- Вторым показателем, который отличает электоральную культуру в разных регионах страны, являлось различие в явке. Традиционно в нашей стране на федеральных выборах явка бывает выше, чем на региональных. То есть, когда выбирают Президента Российской Федерации, люди активней идут на выборы, а когда выбирают местного главу, люди менее активно ходят на выборы.

Но есть несколько субъектов, где на региональные выборы люди шли более активно. Явка была выше, чем на федеральных. Составляем этот рейтинг, вычитаем одно из другого и получаем следующее. Впереди у нас снова Кабардино-Балкария. Напомню, что на выборах президента республики явка составила 97,7%. А на выборах главы Российской Федерации на 23% меньше. Мы с вами можем догадываться, что бюрократия меньше усилий прикладывала при организации явки, когда выбирали президента России, и много усилий, когда выбирали президента республики. Все избирательные комиссии, все начальники сильно зависели от господина Кокова.

- Помимо вышесказанного, есть явные еще какие-либо показатели фальсификации выборов?

- Это можно выяснить по количеству недействительных бюллетеней. Если их слишком много, значит, люди как-то протестуют против того, что им не нравится, что-то их возмущает, что-то угнетает. Или, что еще более часто бывает, это значит, что с бюллетенями избирательной комиссии работали.

Бюллетень недействителен в том случае, если вы проголосовали за партию «А», а местному руководству надо, чтобы победила партия «Б». Тогда берутся бюллетени, где проголосовали за ненужную партию, и ставится еще одна галочка в какое-нибудь окошечко. Получается бюллетень, по которому невозможно точно установить результаты голосования. То есть, человек проголосовал за 2 партии. Этот бюллетень откладывается в кучку «недействительных». Соответственно, количество недействительных бюллетеней резко увеличивается. Максимум было в 1995 году в Татарстане. На выборах по одному из одномандатных округов, где выбирался коммунист Александр Салей, недействительных бюллетеней было 17,5%, то есть, почти пятая часть. Это значит, что каждый пятый избиратель настолько дремуч, что не мог правильно заполнить бюллетень?!

- А если недействительных бюллетеней нет вообще?

- Но вот если недействительных - 0%, это значит, что голосовали члены избирательных комиссий. То есть ни-кто не ошибался: положили в урну правильно заполненные бюллетени за правильного кандидата. Поэтому получился минимум недействительных бюллетеней. Например, когда бабушки голосуют в нормальных условиях, как правило, 1 или 2 человека на сотню путаются в заполнении бюллетеней и портят их. Или что-нибудь пишут непонятное, или сначала ставят одну галочку, а потом понимают, что ошиблись, ищут другое окошечко и там ставят еще одну галочку. Таким образом, они делают бюллетени недействительными естественным образом: 1-2% недействительных - это нормально. Опять же, мы составляем рейтинг, где недействительных бюллетеней или слишком много по сравнению со средним по стране, или слишком мало.

Добавляем еще один рейтинг - по количеству людей, проголосовавших вне избирательных участков (так называемые переносные урны), смотрим на показатель, который описывает количество людей, проголосовавших досрочно. Например, в Белоруссии досрочно проголосовали по заявлению госпожи Ермошиной, Председателя Центральной избирательной комиссии, 22,6% избирателей. А наблюдатель от стран СНГ господин Рушайло сказал, что досрочно проголосовали около 30%. Мы не знаем, как они голосовали, но мы знаем, что нигде в других территориях больше 10-12% людей досрочно обычно не голосовали. Поэтому у меня возникают сомнения по этому поводу.

- Собрав вкупе все показатели и ранжировав все субъекты федерации по этим параметрам, какие вы предпринимаете дальнейшие действия? Сообщаете ли вы получившиеся данные в вышестоящие органы, и как они реагируют на весомые отклонения отдельного субъекта федерации от средней величины по стране?

- Мы суммируем рейтинги и получаем территории, где цифры постоянно отскакивают от средних значений по стране. Мы их назвали «субъекты Российской Федерации с особой электоральной культурой». Гипотеза за-ключается в том, что там работает административный ресурс. Вы, конечно, понимаете, что мы не можем схватить за руку людей. Есть определенные цифры. Мы их просто скучно фиксируем.

Обработав результаты голосования по тем параметрам, которые я описал в начале, мы получаем следующую картинку. Мне, как географу, интересно ее интерпретировать. Считая отскоки всех параметров от средней величины по стране, мы можем сказать, что в каком-то ТИКе (территориально-избирательной комиссии) отскок от среднего по стране больше, а в каком-то меньше, а в каком-то он равен 0, то есть это абсолютно среднее голосование, характерное для страны в целом. Посчитав сумму этих отскоков и суммарное отклонение от средних показателей по стране, мы вычисляем параметр, который условно назвали «индекс управляемости выборов». Его можно также называть индексом особой электоральной культуры. И мы наносим эти параметры по каждому ТИКу на карту Российской Федерации.

И вот что получается: на карте вырисовываются контуры, которые состоят из 3-4 десятков ТИКов и точнейшим образом ложатся в границы определенного субъекта федерации. То есть, мозаика этих вроде бы случайно посчитанных ТИКов при вычислении этого индекса логично вписывается в границы некоторых областей или округов.

- По вашим данным, какие субъекты РФ наиболее управляемы?

- Приведу пример выборов президента России в 1996 году. На карте появилось гораздо больше сильно управляемых территорий, в частности, потому что на выборах президента всегда монолитность голосования выше. Что мы видим, гуляя по карте? Дагестан, Калмыкия, северокавказские республики от Северной Осетии до Карачаево-Черкессии, Челябинская область, Башкортостан – сильно управляемые территории. При этом хотел бы обратить ваше внимание на то, что никаким образом сюда не закладывается то, за кого голосовали. 1996 год - это Ельцин и Зюганов. Можно было монолитно, можно было организованно, можно было с повышенной явкой голосовать и за Зюганова, и за Ельцина.

Например, севера, если помните, были ельцинские. А красный пояс – зюгановский.

- В 1996 году было двухтуровое голосование, были ли такие субъекты федерации, в которых на первом туре голоса были отданы одному кандидату, а во втором, когда стало уже более или менее ясно, что победит, скорее всего, его соперник, мнения поменялись радикально?

- Конечно. Скажем, Дагестан был в этом плане очень интересным субъектом федерации. В первом туре Дагестан с очень высокой монолитностью, с очень высокой явкой, с очень высоким отрывом и небольшим количеством недействительных бюллетеней проголосовал за Зюганова. Зюганов набрал здесь 63%, а Ельцин только - 28%. Тем не менее, по стране в целом Ельцин победил Зюганова с отрывом в 3%. Прошло 2 недели. Перед вторым туром всем начальникам стало предельно ясно, что побеждает Ельцин, и в Дагестане за 2 недели произошла электоральная революция. Ко второму туру за Ельцина проголосовало уже не 28%, а 53%. А за Зюганова вместо 63% проголосовало около 30%. Амплитуда составила свыше 40%. За две недели настроения избирателей поменялись на 40% в другую сторону! Естественно, во втором туре победил Ельцин, хотя и не с таким большим отрывом, как в среднем по стране. То есть, субъект федерации вел себя на этих выборах с повышенной электоральной управляемостью. Но если в первом туре эта повышенная электоральная управляемость была направлена на то, чтобы поддержать Зюганова, то на втором - флюгер повернулся в другую сторону, точно так же региональные начальники изо всех сил старались продемонстрировать поддержку ясному победителю второго тура, товарищу Ельцину.

- А на выборах в Госдуму по какому принципу местные власти решают, какой из партий следует «добавить» голосов?

- Я отвечу на вопрос на примере выборов 1999 года. Если помните, то 1999 год - это жесткая конкуренция трех политических сил: «Единство» - Шойгу и Путин, ОВР – «Отечество, вся Россия» – Лужков, Примаков. И коммунисты. Голоса раскладывались по трем корзинам более-менее одинаково. Явка была средней. Недействительных бюллетеней в большинстве ТИКов было стандартное количество. Есть несколько субъектов, где наши параметры поразительным образом выстраивались в очень высокие цифры. В частности, аналогичным образом, как в свое время в Кемеровской области, сложилась картинка вокруг Тувы. Здесь она была вся суперуправляема в 1999 году. Правдоподобное объяснение - Шойгу здесь очень популярен, на него работала вся местная власть, и сами избиратели его активно поддерживали. Этот субъект федерации на карте результатов голосования был ярко-синего цвета, там побеждало «Единство» с очень сильным отрывом, очень монолитно, организованно, стройными рядами. То же самое происходило и в других регионах: голосовали за тех, кто был близок местным властям. Идем на юг Урала и видим следующее: Башкирия, Челябинская область, Татарстан тоже голосовали монолитно, тоже очень высока электоральная управляемость, но они голосовали уже за ОВР. Похожая ситуация сложилась на Северном Кавказе, в Калмыкии, в Дагестане.

- На ваш взгляд, можно ли считать выборы в России демократичными?

- Мы с вами живем в очень неоднородном политическом пространстве. Есть общий фон по стране, где люди голосуют более-менее свободно. Это не значит, что абсолютно свободно. Это значит, не отскакивая, не отличаясь от средних данных по стране. В эти средние данные заложен некоторый менталитет, некоторая доля вмешательства административного ресурса – то, что условно считается нормой. Эта норма ни с чем не сравнима. Это просто кропотливо посчитанные цифры для всей страны в среднем. Нельзя сказать, демократичные они или недемократичные – это фон. Но на этом фоне систематически выскакивают одни и те же субъекты федерации, которые складываются из мозаики территориальных избирательных комиссий…

Если говорить по поводу всеобщего избирательного права, то существуют две позиции со стороны государства. Первая позиция: в большинстве своем люди голосуют плохо, бездумно и вредно для самих себя, поэтому мы (т. е. государство) их подправим, потому что они не умеют этого делать. Тому пример - выборы в Алтае. Отдав предпочтение Евдокимову, люди поутру обнаружили, кто у них губернатор, и сам он обнаружил, во что вляпался. Думается, что разочарование было с обеих сторон.

К сожалению, в наследство от Советского Союза нам досталось всеобщее избирательное право, которое в момент становления демократии, становления рынка в стране вредно. Правильнее было бы, если в начале 1990 годов у нас был либо имущественный ценз, либо образовательный ценз, либо налоговый ценз. Условно: налоги уплатил - иди и голосуй, налоги не уплатил – сиди дома. Но у нас - всеобщее избирательное право. Поэтому его решили подправить. Сначала решили подправить в 1996 году: в итоге победил не Зюганов, хотя должен быть победить он. Подтасовали.

А теперь мы возмущаемся тем, что происходит сейчас, когда эта самая подтасовка стала всеобъемлющей. И ее стало больше. Тем не менее, первая позиция - позиция того, что голосованием надо управлять.

Вторая позиция: если народ не будет учиться на своих ошибках, он никогда не научится. Можно с уверенностью предположить, что в следующий раз люди с Алтая будут голосовать более ответственно, думается, что благодаря горькому опыту они должны были научиться.

Очень часто приходится слышать после выборов: «Ты за кого голосовал?» «По приколу, за Жириновского». Чего же здесь прикольного? Он же будет твою судьбу решать, твоего ребенка в армию забирать! Нет, им прикольно! Отучиться голосовать «по приколу» можно, только набив собственные шишки. Условно говоря, если сейчас возобладала первая позиция со стороны государства (корректировка выборов), то эта штука обязательно сорвется с петель… А она неминуемо сорвется, потому что ход истории нельзя будет остановить, притормозить, заменить, ответвить куда-то. Потом все равно выйдет на ту самую дорогу, на которой должна была быть изначально. Вот тогда мы получим по полной программе. Тогда все будут голосовать «по приколу», либо вообще за какие-нибудь «черные силы». Тогда власти примут решение: «Давайте отменим выборы. Смотрите, за кого они голосуют!»

Таким образом, первая позиция корректировки выборов неминуемо приведет к тому, что выборы вообще будут отменены. Мы к этому сейчас и идем. Смотрите же, за кого вы голосуете, когда вам дают волю!

Материал подготовлен при содействии Клуба региональной журналистики «Из первых уст» фонда «Открытая Россия».

  

Юлия ЧЕРЕШНЕВА, г. Магнитогорск. Газета "Что? Где? Когда?", 08 июня 2006 г.