Сегодня Россия очень похожа на ездока, который пытается одновременно контролировать двух лошадей, скачущих в противоположных направлениях.

Что ждет современную Россию в ближайшие полтора года? Какой сценарий развития страны готовит нам власть в преддверии предстоящих президентских выборов? Какие тенденции характеризуют наше сегодняшнее общество?

Лилия ШЕВЦОВА, ведущий исследователь Московского Центра Карнеги сегодня на страницах «ШАНСА» в рамках проекта Клуба региональной журналистики «Из первых уст» делится с читателями нашего еженедельника своими размышлениями о настоящем и будущем страны, ее перспективах и утраченных возможностях.

ОНИ ДОВОЛЬНЫ, КОЛЬ СКОРО ЭТО СМОТРЯТ

- Представим нашу нынешнюю страну и посмотрим на некоторые, совершенно очевидные тенденции. С одной стороны, есть вещи, которые не вызывают никаких сомнений. Общество поддерживает президента Путина. 76% рейтинга говорят о том, что страна относительно довольна лидером и ситуацией. Российская политическая элита, крупный, средний бизнес, региональные начальники сегодня не хотят ничего другого, только бы сохранить то, что имеют. То есть статус-кво. И, в принципе, наверное, в стране действительно достигнут давно искомый, давно желаемый консенсус, которого не было очень давно, по крайней мере, в последние 20 лет. Консенсус подавляющей части общества, всех его слоев и групп относительно одной вещи – давайте не будем менять то, что есть. И потому, что мы не знаем, что будет завтра, и потому, что любая смена может быть хуже.

Согласно проведенным «Левада-Центром» социологическим исследованиям, 62% российского населения относительно позитивно и даже более чем позитивно смотрят на окружающую жизнь. Раздражены, опасаются, негативно смотрят на жизнь и себя в этой жизни всего лишь 34% населения.

Другой показатель. На вопрос: «Устраивает ли вас жизнь?» - 30% опрошенных ответили: «Полностью устраивает». 40% - иногда устраивает, иногда не устраивает. Но в целом особого раздражения нет. Опять 70%. И только те же самые 29% говорят: «Нет, мы живем плохо. Не устраивает нас то, что мы имеем, и наше место в том, что мы видим вокруг».

Экономическая ситуация. Здесь более развит скептицизм, тем не менее, хорошо и средне хорошо оценивают ситуацию 54% опрошенных.

О чем это говорит? О том, что наш вывод о существовании определенного статус-кво относительно того, что в России жить можно, мы живем нормально, подтверждают и выборы, и социологические опросы.

Но если мы взглянем на все остальное – типичное времяпрепровождение типичного среднеарифметического россиянина. Прихожу с работы, включаю «Первый канал», смотрю Галкина. Не хочу смотреть Галкина – включаю второй канал – смотрю Петросяна. Не хочу смотреть Петросяна – включаю третий канал. И так далее. Либо сериалы, либо все остальное. Но, опять-таки, социологические опросы показывают, что 70% россиян с удовольствием смотрят первый, второй, третий и четвертый каналы в прайм-тайм. И мы знаем, что они смотрят и что они видят. И мы знаем, что они довольны, коль скоро это смотрят.

ЭТНИЧЕСКИЕ ЧИСТКИ И ЭКПОРТ КАПИТАЛА

Но это, по мнению Лилии Шевцовой, всего лишь одна сторона общей картины сегодняшней жизни страны, одна тенденция. А есть и другая, на первый взгляд, не столь очевидная, но только потому, что публично о ней предпочитают не говорить.

- Осенью наше общество было шокировано Кондопогой, где впервые в России произведена этническая чистка. Но потом вдруг совершенно случайно мы узнали, что это, оказывается, уже не первый город. Оказывается, по крайней мере, уже шесть городов произвели эту этническую чистку. Но просто об этом не писали и не говорили.

И мы видим страну, в которой президент, выходя на экран, вдруг говорит: «Мы должны защитить коренное население». До президента Путина был только один лидер, который в прошлом веке говорил о необходимости защиты прав коренного населения. Не в этой стране, в другой стране. Германия называется та страна.

Мы видим, как вдруг спокойное общество, которое с удовольствием смотрит Галкина, Петросяна и «новых русских бабок», вдруг взрывается ненавистью к одной нации – грузинам.

В принципе, до недавнего времени, до октября 2006 года, Россия не видела такого единения власти и общества по отношению к определенной нации. Вообще, для россиян в такой степени не был свойственен этнический момент и стремление к этнической чистке. И это уже нечто новое.

Но есть и другие вещи, которые должны вызывать опасение. Например, почему, зарабатывая, россияне не делают сбережения? Почему все, что мы зарабатываем, тратим сегодня либо завтра утром? Стремимся купить сразу, чтобы не оставлять ни рублей деревянных, ни долларов. Не означает ли это, что мы не верим в завтрашний день?

Иностранные инвестиции приходят в страну, но, правда, вкладываются только в нефть и газ. Почему российские бизнесмены не вкладывают свои капиталы в нашу экономику? Они предпочитают вывозить капиталы за границу. Теперь, правда, это называется не отток капитала, есть другое, очень модное сегодня определение - «экспорт капитала».

Почему средняя продолжительность жизни мужчин составляет всего 57 лет и продолжает падать? И это в тот момент, когда Европа приближается к 80 годам, а Япония – к 83.

Почему 3 миллиона бездомных детей на улицах? Не считая тех, которые брошены родителями в детских домах. Детей, которых, кстати, уже не дают иностранцам усыновлять.

Можно привести и некоторые другие данные. Несмотря на фантастические цены, у нас продолжается падение нефтедобычи. Производственный рост в Газпроме составил в прошлом году всего 0,8% -- и это при наших амбициях энергетической сверхдержавы. Падение экономического роста в стране – 6,3 процента, после 10%. Мы никак не можем удержать инфляцию хотя бы на запланированном правительством уровне. И так далее.

ПОЧЕМУ 30 ПРОЦЕНТОВ НЕДОВОЛЬНЫХ НЫНЕШНЕЙ ПОЛИТИКОЙНЕ ГОЛОСУЮТ ЗА ДЕМОКРАТИЮ

Чем можно объяснить такое странное сосуществование этих двух взаимоисключающих тенденций? С одной стороны, относительно спокойная, если не счастливая, то, по крайней мере, удовлетворенная нынешним настоящим Россия. С другой – неуверенная в завтрашнем дне страна, живущая страхами и фобиями, комплексами, которые прорываются Кондопогой.

- Чтобы особо не переживать по этому поводу, советую слушать Сергея Маркова, Вячеслава Никонова, Глеба Павловского, Алексея Пушкова. Возможно, кого-то я забыла. Вот они нас успокаивают.

На днях посмотрела очередной опус Глеба Павловского: «Ничего страшного. Есть проблемы, но это всегда проблемы развития. Не надо беспокоиться: завтра будет лучше, чем сегодня».

«Ну, зачем же волноваться, - говорит Никонов. – Ведь Европа 500 лет шла к ее благосостоянию, к демократии».

«Да, - говорит Мигранян, - а в Америке еще в 1960-е годы линчевали негров. Так что нужно потерпеть».

«Да, - говорят некоторые мои коллеги, имена которых не хочу упоминать, мои друзья и коллеги по профессии, - наверное, мы ошиблись. Ошиблись с демократическими институтами».

Сегодня стало очень популярно так говорить среди бывших либералов и демократов. Мол, нужно сначала построить капитализм. Построим капитализм, поднимется средний класс, укрепится благосостояние, возникнет новое поколение тех, кто читает на компьютере, тогда начнем строить демократию.

Но есть, по крайней мере, два, а, может быть, три вопроса, на которые никто из них ответить не может.

Первый вопрос Маркову, Никонову и компании. Тем, кто говорит о неграх, которых линчевали в 60-е годы. Да, действительно, к демократии шли долго и медленно. К демократии нельзя перешагнуть, перепрыгнуть одним прыжком. Это опасно – хребет можно сломать. Но в таком случае, если мы должны постепенно идти к либеральной демократии, почему же мы идем в обратную сторону? Кто это может объяснить? Ни один из них ответить на этот вопрос не может.

Задаю свой вопрос моим же коллегам по цеху, которые утверждают, что сначала капитализм, а потом демократия. Мы капитализм строим с 1991 года. Но почему этот капитализм выходит именно таким, каким мы видим его сегодня? Да, хорошо бы надеяться на средний класс и компьютерное поколение. Но если вы посмотрите труды двух гениальных социологов – Дубина и Гудкова из левадовского центра, которые провели потрясающее по размаху и глубине исследование, то увидите, что пришли они к выводу неожиданному для нас всех и для самих себя. Они исследовали это молодое поколение людей от 25 до 35 лет. Оказалось, что эти люди гораздо более подвержены ксенофобии, комплексам, страхам, имперской глупости, нежеланию смотреть на мир, к стремлению организировать Россию, к цинизму и жестокости. У них этой ксенофобии гораздо больше, чем у российского плебса, малообразованных людей с улицы, которые всегда были поражены житейским национализмом. Оказывается, это тот самый средний класс, которого нужно бояться и опасаться.

Но есть вопрос, на который ни я, ни пока что никто, кто причисляет себя к либеральному цеху, не нашел ответа. Почему, несмотря на то, что в обществе есть эти 30% не довольных и политикой, и властью людей, почему они не голосуют за либералов и демократов? И почему подавляющая часть общества, а также те 30% колеблющихся, которые, наверное, хотели бы жить в нормальной цивилизованной, либеральной и свободной стране, почему они дают возможность власти и ее идеологам Марковым, Пушковым, Леонтьевым и так далее вести страну в пещерное прошлое? Почему? Ответа на этот вопрос ни у кого нет.

ПРОЕКТ «ПРЕЕМНИК»

Чтобы понять, что ждет нашу страну, по крайней мере, в ближайшей перспективе, необходимо понять, какие основные проблемы и задачи пытается решить сегодня существующая политическая система и государство. По мнению Лилии Шевцовой, власть определила сейчас для себя четыре задачи.

- Первая. Власть все больше думает о проекте «Преемник» и о процессе, который мы называем «самовоспроизводство власти». Как это сделать? С кем это сделать? Когда это сделать? И как добиться полной гарантии результата? Это задача номер один.

Вторая задача. Активнейший процесс перераспределения собственности, который сейчас приобретает четкие формы и имеет системные последствия.

Третья. Власть, режим и правящая элита пытаются найти приемлемую не только для себя, но и для всего общества национальную идею, идею консолидации.

И четвертая задача - новая роль для России после того, как минувшим летом Запад отказался от сделки, которую ему предлагал Владимир Путин.

- Не собираюсь гадать и вам не советую, какими будут имя и фамилия человека, который будет сидеть в Кремле, начиная с 2008 года. Это непроизводительная трата времени. Самое главное в этом проекте - сможет ли Владимир Путин удержать правящую элиту от распада, раскола и внутренней борьбы; и как конкретно будет осуществлен процесс воспроизводства власти? Следовательно, важно не кто, важно как.

Вопрос, сможет ли президент удержать элиту от раскола, очень важен в свете того, что произошло в стране в марте - мае этого года. Тогда на нашем политическом олимпе случилась отставка Устинова – генерального прокурора Российской Федерации. Она была очень важным знаком и симптомом. Чего? Того, что бульдоги, дерущиеся под ковром, начали драться уже на ковре. Это был знак того, что российская элита и путинская команда не едины. А также знак того, что в этой команде есть люди, которые не согласны с тем вариантом преемственности власти, который предлагает Владимир Владимирович, выдвинув Медведева и Сергея Иванова как двух основных претендентов.

Поэтому от команды так называемых «силовиков» был выдвинут генеральный прокурор товарищ Устинов, который неоднократно обращался к нации со своей программой, со своими идеями, как нас обустроить и как решить наши основные проблемы. Путин терпел это три месяца. Потом отправил его в отставку, переместив фигуры, как на шахматной доске, что само по себе свидетельствует об определенных чертах характера нашего президента: он своих противников, былых либо потенциальных, не выбрасывает за пределы своего круга – он их оставляет в своем кругу.

Второй вопрос. Какова модель воспроизводства? А вот это зависит от того, какую модель лидерства и консолидации общества выберет власть. Таких моделей несколько.

Вот вы помните, под каким знаменем, в какой форме, с какой символикой, пришел к власти Борис Ельцин? Он пришел к власти под знаменем антикоммунизма: «Мы не хотим жить прошлым, закрываем прошлому дверь».

В рамках какой формулы пришел к власти Владимир Владимирович Путин? Август 1999 года. Взрывы домов в Москве, Волгодонске, нападение на Дагестан. «Мочить в сортире» - это был символ какой модели? «Я даю вам – миру и России – стабильность и личную безопасность». Личная безопасность и стабильность - вот та формула, в рамках которой Путин пришел к власти.

Какие формулы теперь? Чем можно сегодня убедить нас с вами, читателей ваших газет голосовать за нового президента. Опять идеей безопасности и стабильности? Хорошая идея. Она всегда работает. Но если ее опять выдвинуть, возникнет вопрос: «А что же тогда Владимир Владимирович делал 8 лет?» Эта идея опасна для нынешней команды. Поэтому педалировать ее можно, но не хочется. Какая другая идея? Нацпроекты и Дмитрий Медведев, несущий за их реализацию персональную ответственность. Если вы помните, за несколько дней до общения президента с россиянами в прямом телевизионном эфире на «НТВ» была программа Соловьева с Медведевым. Это был «выход Улановой на сцену». Медведев, по сути, делал свою пресс-конференцию. Он показал себя народу. Правда, не через «Первый канал». И какой месседж послал Медведев России? Умеренный и прагматичный: «Ребята, я буду заботиться о вашем благосостоянии. Мы решим проблему». То есть это такой популистский потребительский месседж: «Мы решим проблемы, россияне будут жить лучше, здоровее. И они все будут иметь, необязательно сейчас, но скоро».

И это уже другая модель. Это уже не модель стабильности, вызванная шоком и страхом. Это модель удовлетворения нормальных чаяний нашего населения.

Но есть еще и другая, которая заключается в потребности России и россиян в эдакого рода чистильщике. Коррупция – да. Все признают коррупцию. Владимир Владимирович тоже говорит о коррупции каждый божий год, а в последнее время - еще чаще. Поэтому россияне с блеском, с готовностью, стопроцентно поддержали бы лидера, который бы вышел на сцену и сказал: «Господа товарищи, я освобожу вас от этих авгиевых конюшен. Я очищу власть». Сказав это в 1996 году, Александр Лебедь сразу получил на президентских выборах 15% голосов, и это при том, что его обокрали на какое-то количество голосов.

Но для того, чтобы кто-то символизировал такую формулу прихода к власти, этот человек должен быть как минимум новым мощным Ельциным. Зачем такой человек нынешней власти? Поэтому вряд ли власть выдвинет такую модель.

В последнее время, случайно ли, осознано ли - трудно сказать, но появился еще один сценарий. Гораздо более жесткий и неприятный для всех нас. Сценарий, который можно назвать мобилизационным.

Я не знаю, кто захотел экспериментировать в Кремле. Может быть, они не хотели. Но коль скоро так пошло с Грузией, почему бы и не попробовать, чтобы понять, насколько общество готово впрыгнуть в лодку национализма. «Нас бьют, но мы не позволим. Мы только можем быть «старшим братом». Кто нас не признает – вон из игры». Население поддержало. 56% говорят: «Россия - для русских». 56% населения – готовый электорат для мобилизационного сценария. Для человека, который выйдет и скажет: «Мы очистим рынки, улицы, власть. Мы вообще все очистим». Вот новый лозунг.

Однако сейчас с достаточной долей уверенности можно сказать, что пока власть еще не решила, на какую лошадь поставить, какой сценарий педалировать. Есть разные задачи. Есть разные группы. Между ними идет жестокая борьба. Дмитрий Медведев уже идет на рискованные шаги: он сам себя пропагандирует. Значит, борьба вступает в очень важную стадию. И это не борьба за кресло в Кремле. Кремль важен только по одной причине – он пока что гарантирует собственность. Все. Поэтому человек, который будет сидеть в Кремле, будет гарантировать право собственности. И право этих людей на руководство так называемыми «национальными чемпионами» - мегакомпаниями.

ЗА СОБСТВЕННОСТЬ ВНОВЬ СТАЛИ УБИВАТЬ

Второй момент – собственность. То, что мы видим на протяжении последнего года – десятки, сотни так называемых враждебных захватов-перехватов собственности, то, что впервые в России убили человека такого масштаба, как первого заместителя председателя Центрального банка России, и как вслед за этим посыпались другие убийства – все это говорит о том, что борьба за собственность вступила в такую фазу, когда вновь стали убивать.

Сотни рейдерств, сотни захватов компаний в последний год. Люди торопятся, люди спешат. Потому что не знают, кто придет после 2008 года. Значит, нужно успеть хапнуть и легитимировать собственность.

И здесь наблюдаются очень интересные тенденции.

Первая. Это форма собственности. Понятно, что в России собственность под контролем государства.

Второе. Собственность захватывается не для того, чтобы чиновник ее контролировал. Нет! Есть несколько иностранных слов, которые популярны сегодня в России. Из них IPO – самое популярное в мире российского бизнеса. IPO – это обязательно легитимировать свою компанию за границей. Повысить ее капитализацию. Привлечь западных олухов и сделать нормальную, цивилизованную компанию для чего? Не для того, чтобы наслаждаться управлением, инвестировать в нее свои деньги. Совсем не для этого. А для того, чтобы продать ее потом. Поэтому сейчас идет перехват собственности, усиление контроля над государственной и частной собственностью, ее перераспределение. Для чего? Для того, чтобы затем опять начинать новый круг приватизации. Но на сей раз приватизировать собственность будут не так, как когда-то Ходорковский с Авиным, Фридманом, Потаниным по принципу покупки какого-нибудь «Норильского никеля» за несколько десятков или сотен миллионов. Нет. Сейчас, когда пойдет новый раунд приватизации, «Газпром» или «Роснефть», либо часть «Рособоронэкспорта», и компании типа «АЛРОСА» будут продавать за миллиарды долларов. Это будет совсем другой уровень. И русские миллиардеры в журнале «Форбс» займут первые места, вытеснив оттуда несчастного Билла Гейтса.

С СУВЕРЕННОЙ ДЕМОКРАТИЕЙ НЕ ВСЕ СОГЛАСНЫ

Задача номер три - поиск национальной идеи. Возможно, ею хотели сделать идею «суверенной демократии», с которой, впрочем, не все согласны. Сам президент сказал, что это термин имеет противоположное звучание из разных сфер. То есть пока что им не удалось объединить самих себя вокруг идеи суверенной демократии, не говоря уж о политическом классе и самом обществе.

Но к суверенной демократии добавляется другая идея – энергетическая сверхдержава и «Россия – глобальный игрок и глобальная держава». Вот это три идеи, вокруг которых, очевидно, и будет делаться попытка мобилизовать нацию.

ТРУБА – ЭТО ДОСТОЯНИЕ КРЕМЛЯ, ПОЭТОМУ РОССИЯ - В ОДИНОЧЕСТВЕ

И последняя задача власти – новая роль России. 2006 год - год президентства России в «Большой восьмерке». Год президентства России в Совете министров Совета Европы. То есть этот год был достаточно успешным и престижным для российской внешней политики. Для России - как державы. Для Путина - как президента. Он, кстати, с честью выдержал испытание хозяина «восьмерки» в Питере. Энное количество раз ублажал своих высокочтимых западных коллег. Привел в полное смятение своим чувством юмора Буша. И, кстати, по делу. Путин чувствовал себя на высоте. Как человек, который знает, как с ними себя вести, который знает свою силу, которого больше ничто не стесняет.

И вот Путин предложил в этом году Западу сделку – «Grand Bargain». Когда-нибудь она войдет в учебники истории. Ее условия заключались в следующем. Россия предлагает Западу участие в наших проектах, в освоении наших сырьевых ресурсов. Взамен Запад гарантирует российское участие в распределительных сетях – газовых, нефтяных и прочих, а также наше участие в капиталовложениях туда, где мы этого захотим в западном мире и за его пределами. То есть везде, в тех странах, которые будут покупать наши энергоресурсы. Это первое.

Второе. Мы хотим обмена. Мы не просто пустим вас в Штокман, а допустим вас к освоению Штокмана при условии, что вы дадите нам адекватный кусок собственности в вашей стране. Не дадите – не пустим.

Третье. Вы должны признать наше право на трактовку наших принципов и внутреннего устройства. Мы – демократическая страна. Мы понимаем демократию так, как желаем и хотим. Вы не вмешиваетесь в наши внутренние дела и признаете за нами наше право на доктрину Монро. Наше право на контроль за постсоветским пространством.

Это был вызов Путина и Кремля, который не был оформлен в одно предложение, но был сформулирован в нескольких высказываниях Путина, в том числе в его статье перед «Восьмеркой». Однако Путин в сентябре получил негативный ответ.

Это было неожиданно для российской элиты. Непонятно. Потому что, очевидно, Кремль уже убедили, что Европа с ее 30-процентной потребностью в газе «Газпрома» уж точно заключит с нами сделку. Американцы – черт с ними. Но Европа!..

После этого Путин решил сделать одну элементарную вещь, что как раз в стиле, в духе российской власти – наказать Запад. Американцам было отказано от ранее обещанных поставок сжиженного газа. Европейские компании лишились возможности участвовать в разработке месторождений Штокмана.

А вот Германии Путин предложил дружить. Но что делает Ангела Меркель, эта дама, с которой у Путина уже почти дружеские отношения? После того, как Россия столько всего сделала для Германии, а немцы - везде, в том числе и в управлении «Газпромом», конечно, Путин, как нормальный человек, думал, что его не кинут. А Ангела Меркель его кинула. Она сказала: «Мы готовы, конечно, к взаимовыгодному сотрудничеству, но только после того, как Россия подпишет Энергетическую хартию».

Подписание Энергетической хартии означает харакири всей путинской стратегии. Это означает свободный допуск всех в российскую трубу. Но труба – это достояние Кремля. Это инструмент влияния. В трубу никто чужой заходить не должен.

И в итоге оказывается, что Россия остается один на один с пустой шахматной доской. Партнеров нет. И вновь возникает потребность как-то по-другому оформлять свою роль в мире. По-другому строить отношения и с Европой, и с Америкой. Но как? Путин через полтора года уходит. Никто в мире не будет заключать серьезной сделки и соглашения с лидером, который уходит. Просто будут вежливо, как все западники, улыбаться, похлопывать по спине и ждать, пока он уйдет. Все. Мертвый сезон.

МЫ ОЧЕНЬ ХОРОШО ТАСКАЕМ КАШТАНЫ ДЛЯ КИТАЯ

Как на этом фоне будут выглядеть итоги правления Владимира Путина. Что останется в сухом остатке у России на внешнеполитической арене? По мнению Лилии Шевцовой, не так уж и много.

- Путин пришел к власти в 2000 году на волне партнерства с Германией. В 2001 году весь Бундестаг, стоя, аплодировал 15 минут нашему лидеру, надеясь, что он откроет новую страницу в отношениях между Россией и Европой.

В том же 2001 году Буш «заглянул в глаза» Путину и сказал, что он верит этому человеку и что с ним они уж точно перевернут мир. Наши отношения с Америкой, западным миром были идеальные в 2001, 2002 году. И вот заканчивается президентство, и мы имеем враждебную Америку. Никогда за все последние 20 лет наши отношения не были хуже.

Мы имеем Брюссель, который не хочет, в общем-то, с нами иметь дела.

Мы ощущаем враждебность Великобритании. У нас странные отношения с Францией, с Шираком. И, в общем-то, уже странные отношения с самой Германией, коль скоро эта Германия – последняя карта Путина, отказала ему.

Более того, у нас потрясающе плохие отношения с Японией, которые стали еще хуже, после того, как пограничники застрелили японского рыбака. Они, на самом деле, это переживают. Что для нас смерть какого-то рыбака? А вот для них это национальная трагедия. Для нас эта их национальная трагедия - конец многих инвестиционных планов на Дальнем Востоке и Сибири.

И с чем мы заканчиваем этот период нашей истории? С тем, что у нас остался один союзник. И кто этот союзник? Нет, не Белоруссия. Можете представить, у нас плохие отношения и с Белоруссией! Наш союзник – Китай! На всех сценах и подиумах теперь Владимир Владимирович говорит: «Слава Богу, у нас есть Китай». Но что может делать Китай в отношении России? Лишь одно – заставлять Россию таскать каштаны из огня. И мы очень хорошо таскаем эти каштаны для Китая.

Сырьевая страна не может быть успешной

В результате, что представляет из себя сегодня современная Россия. От чего ушла и к чему пришла? Куда и к чему она вообще стремится?

- Не правы те, кто считает, что Россия вернулась в советское прошлое. Не правы те, кто считает, что мы возрождаем советские стереотипы. Мы другие. Мы совершенно не Советский Союз, хотя многое осталось. Но и от модернистских принципов у нас очень мало. То есть возникает ощущение, что, выйдя из прошлого, страна застыла между прошлым и даже не будущим, а прошлым и настоящим. И держится в этом очень неуклюжем состоянии – висит между двумя стульями.

Один историк использовал любопытную метафору. Он сказал по поводу давно канувшей в небытие страны, которую тоже раздирали цивилизационные противоречия: «Она выглядела как ездок, который одновременно пытается контролировать двух лошадей, скачущих в противоположных направлениях». Вот это очень похоже на Россию.

Эту ситуацию можно продлить. Пока не знаю, насколько долго. Но, по крайней мере, пока есть нефть, пока есть газ и пока есть в Кремле человек, которого общество желало бы легитимировать как человека, который заполнит нишу либо пустоту.

Поэтому для меня вопрос даже не в том, как определить ту стадию, на которой мы сейчас находимся, а как долго она продлится. Потому что все тенденции ясны, они очевидны. Очевидно, что результатом этих тенденций не может быть стабильность и экономический модернизм. Сырьевая страна не может быть успешной. Проблема в том, когда мы это осознаем, когда власть это осознает? И как это произойдет?

ВРЕЗКИ

Владислав Суркова - лучший в стране политтехнолог. По крайней мере, сейчас, когда политтехнология подменила политику. Очень сложно предположить, какая будет политсистема в России без Путина. Но можно точно сказать, без Суркова нынешней системы не будет. Ее существование невозможно без человека, который дает указания «Единой России» как голосовать, который создает оппозицию, который дергает Общественную палату. Я не представляю, как это месиво может вообще функционировать.

Сурков избрал наилучшую позицию, сделав себя незаменимым. Любой босс в Кремле будет в нем нуждаться. И Суркова будут беречь пуще президента.

Согласно официальной статистике, у нас постоянно сокращается число граждан, живущих за чертой бедности. Но как поднимают людей над чертой бедности? Если старушка получает пенсию на 100 или даже 50 рублей больше прожиточного минимума, она уже не входит в число живущих ниже черты бедности. А намного ли при этом увеличили ее благосостояние? Это циничный и достаточно лицемерный способ понижения общего количества бедных.

Политология умерла вместе с политикой. Остался только институт Сербского.

Дело в том, что у нас с вами, господа, нет парашютов. А у этой касты есть парашюты. На этом парашюте можно высадиться и на Карибских островах, и в Лондоне, и в ближайшей Чехии, и в Финляндии, которые заполонили русские со статусом.

Смотрю я на «Единую Россию» (я давно Петросяна не смотрю) и мало чего рационального нахожу в ее поведении. В принципе, у нее ни тактики, ни стратегии нет. Владислав Юрьевич Сурков, который является «мотором» «Единой России», очевидно, не всегда успевает подготовить разумные прагматические решения для всех ее шагов.

Меня забавляет то, что в Кремле решили создать очередную партию сверху. Причем не только партию, но и оппозицию. Оппозиция – презанимательнейшая. Обожаю смотреть на Миронова и всех остальных оппозиционеров. Кстати, очень рада, что власть пошла на создание оппозиции «Единой России». Когда они говорят друг с другом, то уровень интеллекта становится более очевидным. И очень хорошо, что они не вместе, а раскалываются. Когда элита раскалывается, всегда возникает возможность открыть форточку или дверь. Вот если бы они были вместе, это было бы гораздо хуже.

Существует угроза сценария, когда России будет очень трудно сохраниться в жизнеспособном качестве в рамках ее территории. Судя по всему, мы создадим жизнеспособную систему, государство, страну. Но нет никаких данных – математических, экономических, демографических, социальных и так далее, которые бы говорили, что мы выживем в рамках этой территории.

  

Алексей КИРИЧЕНКО, г. Абакан. Еженедельник "ШАНС", 14-20 декабря 2006 г.