В последнее время даже чиновники из верхних эшелонов власти позволяют себе публично обличать системные проблемы нынешнего экономического и политического устройства России. Так, председатель Центральной избирательной комиссии Александр Вешняков заявил, что новые поправки в избирательное законодательство, предложенные единороссами и публично поддержанные администрацией президента , разрушают выборную систему. Против еще одной системной проблемы - резкого усиления роли госкомпаний в экономике при отсутствии реального контроля государства за деятельностью этих компаний - публично восстал министр экономического развития Герман Греф. Список разногласий можно продолжать.

О том, каковы же главные вопросы, стоящие перед Россией сегодня, каков основной вектор ее развития, насколько стабильна ситуация в стране и каковы главные цели и задачи нынешней власти, рассказывает ведущий исследователь Московского Центра Карнеги, политолог Лилия ШЕВЦОВА.

- Главная черта в политической сфере определяется тем, что в России оформился, консолидировался, зацементировался определенный политический режим. Это не тоталитарный режим, не чисто авторитарный, а бюрократически авторитарный режим, в котором основное - это не личная власть президента и его неограниченные полномочия, а очень мучительная, сложная, конфликтная взаимосвязь между президентством и президентом, между его полномочиями и властью бюрократии. Важно то, что в стране впервые за 15-16 лет с момента падения советского государства достигнуто определенное согласие политической власти, бизнес-элиты и очень большой части общества: никаких революций, никаких резких движений, сдвигов, давайте, сохраним то, что есть". Можно искать объяснения, мотивы, резоны, почему это так, но об этом говорят социологические опросы, рейтинг поддержки президента и тот факт, что, если бы выборы состоялись в следующее воскресенье, то подавляющее большинство тех, кто пришел бы на голосование, проголосовали бы за президента Путина. Что касается экономики, то мало кто будет спорить с тем, что у нас оформилась своеобразная модель капитализма, которую можно назвать "государственным бюрократическим капитализмом". Основной чертой этого капитализма является, по сути, неограниченная, ползучая экспансия бюрократии в сферы экономики, попытка контролировать собственность и экономический процесс. У нас одна из самых неэффективных и чреватых нестабильностью моделей, которую можно назвать "бензиновым государством". У этой модели есть совершенно четкие, определенные принципы. Во-первых, это принцип соединения власти и собственности. Во всех эффективных государствах, эффективных экономиках власть и собственность обязательно разделены. А здесь происходит слияние: кто сидит во власти, обязательно контролирует собственников.

Второй признак - это наличие огромных, мощнейших финансово-промышленных империй, группировок, которые контролируют основную часть экономики.

Третий - системная коррупция. Чем она отличается от коррупции на Западе, где тоже много коррупции и есть масса примеров подкупа бизнесом власти? Тем, что в России коррупция становится системной, она часть структуры власти.

В социальной сфере, особенно после социальной реформы с монетизацией льгот, уже определился вектор, который мы можем вычленить и определить. Внешне сохраняется популистская риторика: национальные проекты, "не беспокойтесь, мы решим ваши задачи, мы заинтересованы, как бы решить демократически проблемы". На уровне реальной практики - это впервые абсолютно четкое освобождение государства и власти от любых социальных функций и ответственности за качество жизни нации. Это основной вектор в социальной политике. Здесь можно говорить о кризисе системы здравоохранения, кризисе системы обучения, которая была одной из лучших еще в 1970-1980 годы. Это и понижение качества жизни, проблемы демографии, миграции, неизлечимых болезней, проблемы туберкулеза. Проблемы, которые уже нельзя игнорировать.

- Каковы, по-вашему, основные черты, характеризующие состояние страны?

- Одной из важнейших черт, характерных для сегодняшней России, является отсутствие внятной идеологии. В течение 1990 годов мы видели несколько попыток сформировать идеологию российского государства. Были попытки совместить либеральные идеи с национальными, с государственническими. Не получилось. Ни одна из комиссий, групп по выработке национальной идеи, которых было множество при Ельцине, так и не выработала что-то, что может объединить нацию. Сегодня ситуация полной безыдейности, так называемого "прагматизма". Впервые у России нет микроидей объединения. А Россия всегда существовала, выживала, функционировала за счет определенного рода мессианства: была идея самодержавия, марксизма, идея восстановления страны после войны. Сегодня вместо идеи наблюдается суррогат: суверенная демократия, на основе которой пытаются объединиться политические классы, и энергетическая сверхдержава. Это две идеи, вокруг которых пытаются объединить нацию. Еще есть различные добавки в виде "во всем виновата Америка", "мы сами по себе", "мы знаем лучше". Вот это и есть новая российская идея. Создатели этих терминов не удосужились даже связать понятие "суверенная демократия" с другим понятием - "энергетическая сверхдержава". Если мы боремся за суверенитет, то каким образом мы можем стать сверхдержавой? А если мы уже сверхдержава, то зачем нам бороться за суверенитет? Здесь масса неувязок, на которые не обращают внимания создатели новой идеологии.

Если вы спросите норвежца или шведа, какова их национальная идея, они очень задумаются. Но у всех успешных стран есть национальная идея. Нормально жить, чтобы к тебе относились, как к свободному человеку, это национальная идея всех успешных стран.

- Изменилась ли внешняя политика России?

- Во внешней политике произошли большие и очень существенные изменения. До недавнего времени Россия никак не могла определиться, что она такое, после того, как она перестала быть сверхдержавой. Сам факт потери роли мировой сверхдержавы оказался очень важным, очень болезненным фактором для существования России. Россия никогда, особенно в последние 600 лет, не существовала как нормальная страна без претензий на мессианство, на экспансию. Поэтому сейчас делается очередная попытка обосновать существование нации и государства за счет возврата державности. Но военных, экономических, человеческих, цивилизационных и даже культурных ресурсов, для того чтобы претендовать на роль мировой сверхдержавы, нет. Поэтому в недрах нашего "интеллектуального сообщества", которое сидит в Кремле, возникло стремление обосновать роль России как энергетической сверхдержавы. Это парадоксально, потому что еще два года тому назад сам факт обладания Россией энергетическими ресурсами и опора российской экономики на сырье считалось российской слабостью, а при Советском Союзе отсутствие или недостаточная диверсификация российской экономики являлась и считалась ее самым большим недостатком. Сейчас происходит попытка слабость России, недостаток России, отсутствие диверсификации экономики, отсутствие сильной инновационной базы превратить в достоинство. Более того, претензия на роль энергетической сверхдержавы дополняется и другим - попыткой представить Россию в качестве возможного арбитра и модератора на мировой сцене. Это выражается в стремлении России участвовать в качестве арбитра в конфликтах на всем постсоветском пространстве, в частности, в Приднестровье, Абхазии, Осетии, попытках сыграть роль модератора в отношениях между Израилем и западным миром, и ХАМАС, а также попытка стать арбитром в отношениях между западным миром и Ираном. Ни в одном случае, ни в случае конфликта с ХАМАСни в случаях трех конфликтов на территории постсоветского пространства, ни в случае конфликта с Ираном, России так и не удалось положительно повлиять на ситуацию.

Второй момент: российские политики постоянно выдвигали идею: "Россия как член европейского пространства, как возможный член европейских структур". Путин даже не отрицал идею вхождения России в ЕС и в НАТО. Начиная с прошлого года, Россия заявляет устами министра иностранных дел: "Россия не может принадлежать ни к одной цивилизации - Россия сама по себе. Россия будет между цивилизациями, между блоками". Когда-то та же самая идея была провозглашена Молотовым до начала Второй мировой войны: "Россия не может быть ни с Германией, ни с англо-американской коалицией. Россия сама по себе". Мы помним, чем это кончилось.

Еще два года тому назад 68% российского населения считали, что Соединенные Штаты и Запад - это позитивные силы, с ними надо сотрудничать, если мы хотим стать развитой страной с высоким уровнем жизни. Начиная с 1992 года никакие расширения НАТО не мешали этому. Как вы думаете, какой процент населения сейчас положительно относится к Америке? 52%. Падение за последние полтора года достаточно серьезно, но все еще оптимистично. Несмотря на то, что часть населения слушает господина Леонтьева и других подобных "интеллектуалов", 52% верят, что наших дипломатов убили не Соединенные Штаты Америки, а иракские террористы. Полтора года назад 23% населения считало, что Запад - это самая мрачная сила, враждебность: они нас унижают, они нас эксплуатируют, они нас порабощают. Значительная часть этого слоя - это прошлое поколение, которому трудно справиться с тем, что они живут в другой стране. Сейчас 37% населения считает, что Запад - это самая мрачная сила и она нас уничтожает. Поэтому мы должны быть сами по себе и закрыться, либо дружить с Китаем. Это достаточно серьезный сдвиг в общественном настроении.

- Что, по-вашему, необходимо для того, чтобы вернуть страну к нормальному демократическому процессу?

- Основной вызов, который стоит перед Россией, - это выйти из состояния зажатости между прошлым и настоящим. Страна до сих пор стоит враскорячку: одна нога в прошлом. Отсюда и царь в Кремле, отсюда и враждебность по отношению к развитому миру, отсюда и опора на нефть и газ. Не на инновации, а на то, что лежит в земле. И страна все больше начинает давить на эту ногу, которая в прошлом.

И все же часть страны живет в настоящем и даже в будущем. Сам факт, что все-таки существует небольшая свобода для инакомыслия, сам факт, что пока среди правящего класса нет намерений жестко задавить, все внушает определенный оптимизм. Но Россия сможет стать нормальной страной, только тогда она будет иметь независимый суд и независимые демократические институты. Переход от государства, которое живет "по понятиям", к государству, которое живет по закону, - это основной выбор. Увы, должны сейчас признать, что в ближайшее время такой переход, очевидно, невозможен в силу нескольких обстоятельств. Одно обстоятельство - высокая цена на нефть. При такой цене никто и никогда не будет делать реформы. Такая цена дает возможность делиться доходами от нефти с обществом и поддерживать стагнационный уровень развития жизни.

Второе: отсутствие в обществе сил, которые бы могли быть восприняты как реальная альтернатива существующей власти. Таких сил нет ни на левом фланге, ни на правом фланге. Означает ли это, что мы вообще не способны породить эту силу? Конечно, нет. Эти люди и эти силы могут возникнуть в любой момент, но вряд ли они возникнут в условиях, когда относительно хорошо, когда население считает: "Лишь бы не было войны". Для того чтобы появились эти силы, должна быть иной цена на нефть, должно быть осознание, что так жить больше нельзя. Появится ли это осознание в ближайшие годы при таком стабилизационном фонде? Сомнительно. И такие силы не могут появиться и не могут прийти к власти, если внутри самой власти не возникнет ощущение такого типа: "Ребята, так дальше жить не просто нельзя, это опасно для нас". Когда они поймут, что это опасно для них, тогда и возникнет возможность для перехода.

- Насколько стабильна существующая ситуация?

- Я считаю, что ситуация достаточно стабильна до 2008 года. Основной фактор стабильности - нефть. Второй фактор - отсутствие альтернатив. Третий фактор стабильности - рейтинг президента. Четвертый фактор стабильности - отсутствие независимых СМИ. Слияние криминала и власти. Что еще? Отсутствие независимого суда: нам некуда обратиться, поэтому мы обращаемся в Европейский суд, ждем 10 лет, заставляем государство выплачивать себе 100 тыс. за увечье, но это единственное место, где можно найти правду. Монополия того, что мы называем партией. Это не партия. Если раньше была партия, которая поглотила государство, то сейчас государство создало себе партию.

Но то, что мы перечислили как факторы стабильности, в любой момент может превратиться в противоположность. Ее величество нефть. Через два года, если грохнет, как грохнуло в 1985 году, мало не покажется. А если грохнет рейтинг Путина? Если грохнет рейтинг до того, как возникнет хоть какая-то персонифицированная альтернатива, то страшно подумать, кто может прийти ему на смену.

Сегодня все настолько централизовано, все функции, средства и ресурсы сосредоточены в одном кулаке, что власть не знает, что происходит за пределами Москвы. Она понятия не имеет о стране, потому что мало информации, информация не проходит. По сути дела, это как будто человеку заблокировали все сосуды. Блокировка сосудов ведет к атрофии конечностей. Централизация сейчас работает, а через два года они не будут знать, что делать. Они не знали настроения при монетизации и в результате стариков вывели на улицы. Это нужно было очень постараться. Поэтому каждый из этих факторов может в любой момент сработать. Поэтому ситуация сегодня стабильна, но под этой пленкой стабильности таятся множественные конфликты.

- Как вам кажется, представляет ли власть реальное положение вещей?

- Я не думаю, что власть действительно реально представляет себе, что делается в регионах. В Кремле получают информацию от губернаторов, мэров, руководителей ФСБ, МВД - от "своих". Я думаю, что в Кремле возникает розовая картина того, что происходит в реальной жизни.

То, что сейчас мы видим по центральному телевидению, - это сказки о том, как народ счастлив по поводу жилищно-коммунальной реформы, как молодежь счастлива, что получает квартиры, как женщина, которая приехала из Салехарда, говорит пайщикам "Газпрома": "Мы должны потерпеть, дать возможность "Газпрому" заработать. Мы ни на что больше не претендуем". Вот какая картинка жизни находит отражение здесь, потому что не в интересах Думы и Совета федерации давать реальную картину происходящего. Высшая власть сейчас не понимает основных тенденций, не понимает тех угроз, которые существуют. Высшая власть понимает, что есть какие-то проблемы, не вдаваясь в детали, потому что их не интересуют эти детали. Но власть не хочет знать и не хочет предполагать, какие могут быть выходы. Для нашей власти основная черта, это что он делает сегодня вечером и как удержаться через год на работе. Неужели вы думаете, что для этого нужно реальное понимание ситуации. Они не верят, не знают, не хотят. Но в мире нет опыта существования государства как корпорации. В мире было несколько попыток создать государство-квазикорпорацию. Германия, Италия, Япония - фашистские государства, это были государства-корпорации. Других попыток не было и, очевидно, не будет. Если кто-то у нас в России думает и надеется, что Россия -это корпорация, то это глубочайшая ошибка, потому что население страны - это не сотрудники "Лукойл" или "Газпром".

- Что может дестабилизировать ситуацию внутри самой элиты?

- Один из мощнейших конфликтов, который подрывает эту систему изнутри, это конфликт между главными полномочиями президента и необходимостью каждые четыре года подтверждать эти полномочия в ходе выборов. Дело не в личности Путина, а в том, что человеком, который сидит в Кремле, и его окружением выстраивается как бы монархия. Но выборы и монархия - это две несовместимые вещи. Это доказывают события на постсоветском пространстве: Украина, Грузия, Киргизстан. И пусть нас не успокаивают те, кто говорит по телевизору: "Посмотрите, что происходит на Украине?". На Украине происходят великолепные вещи: украинцы учатся компромиссу, терпеливо заставляя своих болванов-политиков учиться этому. И научатся. Не страшно, что это происходит медленно, потому что настоящие соглашения, хоть медленно, но достигаются. И это величайшая победа над совковой культурой, над страной и над самими собой.

Второй конфликт - это конфликт между паразитирующей, разлагающей наш общественный организм бюрократией, ее стремлением контролировать рынок и потребностью рынка быть спонтанным, действовать свободно.

Есть конфликт между нашим всеобщим желанием жить хорошо: нормально одеваться, нормально питаться, рожать нормальных детей, и отсутствием для этого экономического механизма. Экономический механизм сегодня направлен на одно - платить нищенскую зарплату. Нет никаких инноваций. Но у нас их и не будет, потому что мы намерены в ближайшие двадцать лет копать нефть, газ, медь, а это не требует инноваций, технологий. И если через 10 лет страна не изменит экономический механизм, не заставит работать его на инвестиции, на инновации, на новые технологии, то мы станем не сырьевым придатком, а чем-то похуже.

Я говорю о проблемах, о тех трудностях, которые существуют вне зависимости от того, кто у нас у власти. Дело в том, что есть два способа развития в мире. Третьего не дано.

Первый способ. У некоторых наций получается так, что они смотрят на другие народы, изучают их опыт, ждут терпеливо. Такую страну можно редко встретить, но это те страны, которые успевают избежать тотальных ошибок, ведущих к крови, обвалу, которые успевают выбрать эффективную для себя модель развития. Так Де Голль спас Францию в конце 1950-начале 1960 годов. Это был величайший эксперимент - создание Пятой Республики, реформа государства, но это было создание государства до того, как они начали братоубийственную борьбу друг с другом за Алжир. Подобные примеры можно встретить в Восточной и Центральной Европе. Но им повезло: Запад принял их в свои объятья, выдал миллиарды субсидий, практически повысил уровень этих стран, за исключением Болгарии и Румынии, почти до европейского уровня.

Россия чаще всего не успевает свернуть с обвального пути: проходит весь путь до конца, до тупика, осознает, что путь не верен, за что платит обвалами экономики, гражданской войной, диктаторскими режимами, потерей поколений. После этого Россия начинает искать другой путь. Так было в 1917 году, так было во время сталинской модернизации. Я не исключаю, что мы опять должны пройти этот путь до конца, пока 70% населения не осознает, что так жить нельзя, ибо такая жизнь - это угроза нашему новому поколению. Если это так, то тогда нам придется 10-15, может быть, 20 лет идти, пока мы не осознаем, что нужно менять систему. Вновь создавать независимый суд, независимую прессу, независимый парламент. Запретить бюрократии вмешательство в экономику. Начать дружить с Западом. Вопрос лишь в том, какую цену мы должны заплатить за осознание и когда это произойдет. Придет новый человек в Кремль, увидит этот бардак. Что он будет делать? То же самое. Может быть, ему придет в голову, что так жить нельзя? Тогда мы увидим это уже на нашем веку.

- Какова основная задача власти, каковы основные цели власти сегодня? Остается ли главным вопросом: кто будет преемником Путина в 2008 году?

- В целом, я согласна с теми, кто считает, что власть думает, прежде всего, о том, чтобы сохранить себя. Но на самом деле повестка дня немножечко другая. Конечно, они хотят сохраниться, но первая задача на повестке дня - это хапнуть побольше и побыстрее. По-научному это означает перераспределение собственности. Это ключевая задача, это процесс, который начался с ЮКОСа. Он продолжается на более мелких компаниях. Это идея этой власти, этого государства, независимо от того, кто там сидит, потому что это - логика выживания: "Мы должны контролировать собственность". И, конечно же, мы должны контролировать то, что хорошо продается за рубежом. Идет мощнейший процесс перераспределения разными способами, не обязательно это национализация. Если прописать своих людей в совет любой компании, то ты контролируешь финансовые потоки и тебе не обязательно это национализировать.

Задача номер два - избежать фрагментации, раскола элиты. Эта власть, эта система может работать только при одном условии - если они едины. Как только начинается раскол, появляется второй Касьянов, третий Касьянов, Фрадков куда-то уходит, они раскалываются.

Третье. Сделать всех счастливыми, держать народ в состоянии тихого удовлетворения.

Для этого национальные проекты: учителям дадим, студентам повысим, молодым семьям ипотеку... Сейчас 4% бюджета на эти глупости? До 6-8% увеличим. Заплатили только участковым? Заплатим и другим до 2008 года.

Четвертая задача - искать преемника и способ более-менее легитимного сохранения власти в Кремле, лучше всего не подрывая конституцию. Вот это основная повестка дня на сегодня. Может быть, в 2007 году это изменится, задача поиска преемника выйдет на первое место. Но в целом это задачи дня. Есть ли какое-нибудь место для нас с вами, для общества в этой повестке дня?

- Что же нужно делать, чтобы изменить ситуацию?

У меня очень примитивное понимание того, что нужно делать. Я не знаю, что делать, но нужно быть готовым. Никто не знал, что произойдет в 1991 году, и мы были не готовы. Мы были не готовы в 1993 году. Получилось очень плохо. Мы были не готовы в 2004 году, когда мы так голосовали. Мы были не готовы тысячу раз. Осознав, что мы очень много раз были не готовы, нужно быть готовыми, когда придет момент. Я не хочу конкретизировать, к чему быть готовыми. Просто мы должны быть готовы к тому, чтобы не сглупить еще раз. Это очень абстрактно, но если придет момент, каждый осознает, что это тот момент, когда нельзя сделать ошибку. Нельзя выбрать этого, нельзя выйти на улицу с этими, нужно писать правду об этом. К сожалению, у нас нет цивилизованных способов выражения своего мнения, нет парламентской оппозиции, нет свободных средств массовой информации, особенно телевидения. Но до тех пор, пока мы не будем гражданами, с нами не будут обращаться, как с гражданами. В любом случае, ничего в этой стране не произойдет, если хотя бы часть политического класса не осознает, что нельзя так поступать со страной. А для того, чтобы хотя бы часть политического класса осознала, что нельзя так поступать, нужно заставить их.

При поддержке Клуба региональной журналистики "Из первых уст".

  

Елена СУРИКОВА, г. Кемерово. Газета «Наша газета», № 28, 14 августа 2006 г.