Россию определенно куда-то ведут. Все быстрее и настойчивей. Увлекая вдаль уверенными фразами. Период безидейного постсоветского шатания практически забыт. Эпизоды сомнений делаются все короче, а уверенности в завтрашнем дне - длинней. Первое лицо теперь знает гораздо больше, чем говорит (с другими было наоборот). Вопрос: что недоговаривает? Потому что, скорее всего в эту-то сторону - недоговоренности - и можем в итоге забрести. Расшифровать мессидж первого лица страны попытался на очередном заседании Клуба региональной журналистики Андрей Колесников - политредактор РИА "Новости". Читатели "Деловой провинции" имеют возможность оценить, насколько это известному российскому журналисту удалось.

Инфляция смыслов

Собственной идеологи в Владимира Владимировича поначалу, естественно, не было. Он не был готов заявить нации свои приоритеты. В этом смысле он естественным образом опирался на либеральную идеологию, на идеологию реформ. Если сейчас почитать выступления Путина 1999 года, 2000 года, его первые программные выступления, его первую иннаугурационную речь весны 2000, то мы не найдем там ничего такого, что бы противоречило радикальным образом тому вектору, который был задан в 1990-е годы. Его речь - это заявка на продолжение либеральных реформ. Его речь - это, в принципе, идеология либерализма. Просто либерализма следующего этапа - либерализма структурных реформ, либерализма конкретных реформ в сфере здравоохранения, образования, в военной сфере и так далее. В пенсионной сфере, с чем мучается страна все эти последние 6 лет. С теми реформами, которые никак не могут быть реализованы до конца в силу отсутствия, наверное, политической воли. И желания их реализовать.

Потом, к сожалению, у Путина начала формироваться его персональная идеология. Началось это в том же 2000-м году, когда он принялся выстраивать то, что назвал "диктатурой закона", то, что он называл "вертикалью власти". Эти слова начали проскакивать в его выступлениях. Тогда же, кстати говоря, спичрайтеры Путина постепенно начали отходить на второй план. Ведь у спичрайтеров другого словаря, кроме либерального, на самом деле не было. И когда Путин сам начал вмешиваться в свои речи - он блестящий коммуникатор, он прекрасно говорит, он замечательный оратор, у него потрясающая память, фантастическая способность складывать слова в предложения - ему по этим причинам все меньше были нужны помощники по идеологии. Но еще и потому, что он чувствовал, что это не его. То, что пишут ему помощники, его спичрайтеры либерального толка, ему это было не нужно.

Постепенно, как мне кажется, он стал терять необходимость и в советниках-либералах в экономической сфере. Все эти процессы стали проходить почти параллельно. Как только он нанял на официальную должность Андрея Илларионова, мне кажется, очень скоро нужда в этом самом Андрее Иларионове стала пропадать. Равно как и в тех людях, которые занимались другой частью - политической частью его идеологии.

Есть книга такого человека по фамилии Чадаев, одного из идеологов нынешней власти. Чадаев - через одно "а", что характерно, урезанный. Происходит инфляция не только идеологии, но и людей. Был Чаадаев настоящий, а ненастоящий - Чадаев. У него есть книжка "Его идеология". "Его идеология" - это идеология Путина. Действительно, идеология Путина сильно персонифицирована. Она его собственная. Она выстрадана им. Она сформулирована им. Она словесно оформлена в его выступлениях и речах в большей степени им самим, нежели спичрайтерами написанными. Эту идеологию очень трудно сформулировать, потому что она немножко абстрактная, разлитая в воздухе.

В ней есть тональность жесткости, тональность наведения "порядка" в кавычках или без кавычек. Это, в некотором смысле, идеология дела, потому что то, что мы видим сейчас, например, весьма агрессивную внешнюю политику, огосударствление экономики, изменения в избирательном законодательстве, которые ограничивают право выбора, включая отмену графы "против всех" в избирательных бюллетенях, отмену нижнего порога явки на выборы, фактическое формирование монополизма в политической системе за счет формирования партии власти, которая постепенно превращается в партию государства, почти в КПСС, - все это практические результаты видимой, ясной, понятной идеологии Путина. Идеологии, которая не очень ясно сформулирована. Сформулирована, может быть, иногда деликатно, иногда спрятана за вуалью красивых слов. На практике эта идеология заканчивается тем, чем заканчивается - огосударствлением, изоляционизмом и сужением демократического поля.

Производная от марксизма

В последний год, как вы знаете, была попытка назвать эту идеологию. У каких-то процессов, происходящих в сфере массового сознания, происходящих в стране, происходящих в экономике, происходящих в политике должно быть название. Был марксизм-ленинизм. Потом был либерализм. Что сейчас? Названо это все с подачи Владислава Суркова "суверенной демократией". Все споры о суверенной демократии, действительно, носят очень схоластический характер, потому что они интересуют очень узкий слой интеллектуальной элиты. В основном той, которая работает сейчас на реализацию каких-то проектов власти. Человек 10 - от Миграняна до Виталия Третьякова. Можно по пальцам пересчитать. В большей степени их интересуют эти абсолютно схоластические споры, достойные средневекового схоласта Фомы Аквинского. Народу не понять, что такое "суверенная", что такое "демократия". При живой Конституции, где есть и суверенитет, где есть демократия, где все объяснено, это спор, не имеющий отношения к действительности. На самом деле, это название для того, что происходит со страной и попытка оправдать то, что происходит со страной.

При этом я бы хотел обратить ваше внимание на то, что государство и сам Путин не очень готовы называть то, что происходит, суверенной демократией. Пока этот термин отдан на откуп партии власти. Она его обкатывает в медиа-поле, в области средств массовой информации. Она его обкатывает в мире идей, журналистики и так далее. Сама власть осторожно дистанцируется от этого, хотя и признает за партией власти право брать эту идеологию на вооружение.

В массовом преломлении партия власти предпочитает суверенную демократию прятать куда-то внутрь идеологических документов. А для внешнего употребления использует термин "партия реальных дел". Это в некотором смысле понятней просто массовому сознанию, понятнее избирателю. Что такое "суверенная демократия" - не очень понятно избирателю. Что такое "партия реальных дел" - более понятно. Тем не менее будем считать, что суверенная демократия и стала псевдонимом нынешней государственной идеологии.

Грузинские космополиты

Я забыл об очень важной штуке. Это самая суверенная демократия в ее практическом воплощении - это, конечно, национализм и ксенофобия, которая становится фирменным знаком современной государственной идеологии. Национализм сознательно выращивается, в том числе и идеология суверенной демократии. В суверенности заложен оттенок изоляционизма, оттенок агрессии по отношению к враждебному окружению. В России есть уже, если вы заметили, своя ось зла. Это не та ось, которая существует с 2002 г. в Соединенных Штатах, где Иран, Ирак, Северная Корея присутствуют. Это другая ось. Это ось, включающая в себя балтийские страны, а также экспортеров вина - Молдавию, Грузию. Кандидат в "члены оси зла" - это, безусловно, Польша, которая противится строительству северного газопровода. Это тоже часть идеологии, достаточно внятно артикулируемой.

Если мы посмотрим социологические исследования, то эта идеология очень хорошо воспринимается, к сожалению, населением. Население обнаруживает в себе неожиданно очень враждебное отношение к прибалтийским странам, к грузинам, к полякам. То же самое происходит в массовом сознании по отношению к инородцам, в основном, южанам. Если мы посмотрим свежие социологические данные любых социологических центров то все исследования показывают, что, как только власть начала внедрять в массовое сознание негативное отношение к инородцам, которые работают на рынках, которые работают в розничной торговле, которые метут у нас улицы, строят дома, обеспечивают экономический рост, немедленно массовое сознание, с очень небольшим лагом во времени, отреагировало в том плане, что плохо стало относиться к грузинам, к таджикам и прочим лицам нерусской национальности. Включая, наверное, иностранцев-славян.

Как только власть перешла к практическим действиям в реализации этой идеологии, а именно к так называемому наведению порядка на рынках, к совершенствованию миграционного законодательства, немедленно это отношение еще более ухудшилось. Еще в большей степени стало агрессивным по отношению к тем же грузинам, например. То, что творится сейчас, трудно даже себе представить при поздней советской власти. Она до такого не доходила. Естественное, с чем это можно исторически сравнить, на мой взгляд, это как раз ситуация при позднем Сталине, когда боролись с космополитами. Тогда космополитами были евреи, сейчас космополиты - грузины. Это ситуация абсурда, но это прямое следствие реализации на практике идеологии суверенной демократии. Будем пользоваться тем термином, который нам предлагает власть.

Все это, безусловно, можно списать в том числе и на высокие цены на нефть. Стала уже банальной мысль о том, что как только в стране - в России, в Советском Союзе - высокие цены на нефть, в ней прекращаются реформы, в ней происходит маразмизация и окостенение идеологии, в ней начинают твориться всякие глупости и хулиганство власти. Так было при советской власти при высоких ценах на нефть, так есть и сейчас при высоких ценах на нефть. Я думаю, что этот фактор действительно существует. Переоценивать его не нужно, но и недооценивать тоже нельзя. Потому что дешевые деньги всегда расхолаживают нацию, расхолаживают экономическую политику. Превращают идеологию в нечто непотребное.

Наркотик самоцензуры

Какое отношение все это имеет к средствам массовой информации? К нам, журналистам, людям, которые работают в сфере слов. В сфере медиа и так далее? Я думаю, что с учетом происходящего на рынке СМИ в последнее время, формирование новой идеологии власти к медиа имеет самое прямое отношение.

Если мы посмотрим на федеральные СМИ, то при формально запрещенной законом, в реальности не существующей, государственной цензуре, за последние годы сформировалась и окрепла гораздо более ужасная и сильная вещь, чем государственная цензура, - это самоцензура государственных средств массовой информации. Я даже не говорю о телеканалах. Об этом смешно даже говорить. Я говорю о крупных, не маргинальных, заметных средствах массовой информации, на уровне федеральных. Например, о ежедневных газетах.

Дело в том, что согласно действующему российскому законодательству, цензура - это государственный контроль над СМИ. Но действующее законодательство не могло предположить, что будет существовать негосударственная самоцензура в средствах массовой информации. Выражающаяся в очень странных формах, когда главные редактора крупных изданий пытаются угодить действующей власти и становятся святее Папы Римского и суверенней, чем сама суверенная демократия. Самый яркий пример на мой вкус - это то, что происходит сейчас с нечужой мне газетой "Известия". Это не в порядке личной мести по поводу произошедшей там смены команды, а просто в качестве констатации факта.

Хороший пример - на нем очень легко показывать, как быстро самоцензура способна разрушать не просто экономику издания, а сами стандарты журналистики разрушаются благодаря самоцензуре не менее эффективно, чем при государственной цензуре советского типа. Когда предоставление потребителю информации новостей, предоставление потребителю информации независимых мнений и комментариев заменятся либо статьями, предоставленными государственной властью Российской Федерации и ее приводным ремнем - "Единой Россией". А все, что могло бы составлять экономическую информацию, заменяется заказными "серыми" материалами, которые тоже отчасти отражают процессы, происходящие в экономике, но не центровые процессы, не главные. Не те, которые должны занять главное место в новостной картине того или иного дня.

Можно предположить, что самоцензура - это понятие в большей степени сугубо политическое. Вот есть газеты, которые до выборов 2007-2008 гг. будут заниматься самоцензурой, чтобы не подставлять своих владельцев. Владельцы тысячей видимых и невидимых нитей связаны с государственной властью, зависят от нее, поэтому и политика в крупных газетах полностью зависит от политики владельцев. Владельцев подставлять нельзя. Предполагается, что это продлится до 2008 г., а дальше наступит мир, покой, и газеты вернутся в нормальное состояние и будут предоставлять потребителям информацию, нормальные новости. Не знаю, будет так или не так.

Есть политическая самоцензура - есть самоцензура экономическая, что все это плохо сказывается на предоставлении объективной информации читателю, слушателю, зрителю. К сожалению, это все, на мой взгляд, напрямую связано с той атмосферой, которая существует в стране. С тем экономическим укладом или режимом политическим, который сложился. И с той идеологией, которая стала в стране доминирующей. Именно поэтому, на мой взгляд, идеология власти имеет очень большое значение для российских реалий и влияет на все сферы жизни от политики до состояния средств массовой информации.

  

Алексей МЕЛЬНИКОВ, г. Калуга. Калужская газета "Деловая провинция", № 4, 26 января 2007 г.