Сегодня, когда все официальные СМИ радостно трубят о подъеме российской экономики, а властная элита воображает себя правителями «энергетической сверхдержавы», всего 4% россиян, по опросу Левада-центра, хотели бы видеть свою страну в этом качестве. Более того, в энергетике наблюдается контрастная ситуация по сравнению с тем, что происходит в экономике в целом. Особыми успехами похвастаться не удается, потому что их нет. Вот уже второй год подряд в энергетике нарастают тревожные тенденции, которые не позволяют рассчитывать на этот сектор как на источник дальнейшего роста и развития. Владимир МИЛОВ, президент Института энергетической политики, рассказал о ключевых проблемах российской энергетики и ее перспективах.

- Если, анализируя экономическую ситуацию 2006 года, можно говорить о положительных изменениях, то о российской энергетике этого сказать нельзя. Несмотря на то, что энергетика стала центральным элементом политики государства и получила идеологическое направление - сделать из России энергетическую сверхдержаву, в этой сфере существуют проблемы, гораздо более серьезные, чем во всей экономике. Там, где давно намечались кризисные явления, они стали откровенно видимыми.

Прошлый год был первым годом, когда серьезные проблемы, связанные с дефицитом электроэнергии и газа в России на внутреннем рынке, стали очевидными. Был период, когда в течение полутора месяцев в России и Европе были очень низкие температуры, что привело к серьезному дополнительному спросу на электроэнергию и газ. С пиковым спросом наша электроэнергетика и газовая отрасль оказались неспособными справиться. Было серьезное напряжение в системе, приходилось отключать много второстепенных объектов, но, в общем, прошли эту ситуацию довольно профессионально.

Однако крайне печально: страна, которая производит больше всех энергоресурсов в мире, вернулась в ситуацию конца 1980-х годов, в которой находилась умиравшая советская электроэнергетика, не справлявшаяся с обеспечением экономики. За время 15-летней передышки из-за спада производства и потребления централизованная электроэнергетика необходимых денег для модернизации привлечь не смогла.

- А если бы система была вовремя реформирована, то результат был бы иным?

- Абсолютно. Так, например, в 1995 году российская угольная отрасль производила меньше угля, чем потреблялось в России. Мы были импортерами угля и были вынуждены докупать его за границей для того, чтобы обеспечить собственное потребление. Объем дотаций из федерального бюджета на поддержание работоспособности предприятий угольной отрасли составлял 1,5 млрд. долл. в год. Прошло 10 лет, и после проведения реформ, когда предприятия были приватизированы, убыточные - закрыты, объем государственных дотаций сократился почти до нуля: выделяется только около 200 млн. долл. на продолжение закрытия убыточных, неработающих шахт, на решение социальных проблем, переселение горняков. В течение последних 5-6 лет средние темпы роста производства составляли 3-4% в год, и наиболее быстро рос экспорт: в прошлом году - почти на 16% по сравнению с 2005 годом. В 2006 году мы вышли на третье место в мире среди экспортеров угля: вывезли 88 млн. т., и никаких проблем с капитальными инвестициями в угольной отрасли нет.

Похожая картина наблюдалась в нефтяном секторе. В середине 1990-х годов наши нефтяные компании были крупнейшими должниками по зарплате и по уплате налогов в бюджет. Приватизация помогла создать конкурентоспособные компании с международными именами, за покупку акций которых начали соревноваться крупнейшие глобальные игроки на нефтегазовом рынке. Основной объем дополнительных доходов от резкого роста мировых цен на нефть со второй половины 1998 года частные нефтяные компании потратили не на личные нужды, а реинвестировали в развитие производства. Совокупные инвестиции с 1999 по 2005 год составили примерно 40 млрд. долларов. Это означает, что сверхприбыль более чем на 80% была реинвестирована в развитие производства. Мы наблюдали резкий всплеск производственной эффективности в нефтяном секторе. Наши частные нефтяные компании не очень честным способом получили в собственность активы в середине 1990-х годов, но смогли крайне эффективно распорядиться ими в интересах нашей экономики. Они привезли сюда лучшие мировые сервисные компании, которые использовали в России наиболее передовые мировые технологии и интенсификацию нефтедобычи, повышение производительности скважин, нефтеотдачи пластов.

Думаю, многие слышали, каким феноменальным был рост добычи нефти в России, начиная с 2000 года: лучшие прогнозисты, которые работали на государство, говорили, что по максимальному сценарию у нас добыча нефти только к 20-му году достигнет 370 млн. тонн в год. Но в 2006 году она достигла уже 480 млн. тонн. Причем такая высокая планка поддерживается уже в течение нескольких лет. Ясно, что мы вышли на устойчивый уровень добычи почти 500 млн. тонн, могли бы его длительное время поддерживать и даже развиваться довольно успешно.

К сожалению, этого не происходит: сегодня наблюдается замедление темпов роста в добыче нефти. В период с 2000 по 2004 годы средние темпы годового прироста добычи составляли 8,5%, в 2005 году было 2,4%, а в 2006 - 2,2%. Появилось много разговоров о том, что это естественно, что рост добычи нефти в России выдохся, что мы выжали из нефтянки все, что можно. На самом деле, если бы не было дела ЮКОСа и тех искусственно созданных финансовых трудностей для его дочерних компаний, прежде всего "Томскнефти" и "Самаранефтегаза", если бы они хотя бы сохранили среднесуточный уровень добычи нефти как в сентябре 2004 года, то мы по-прежнему имели бы 4-5% годового прироста нефтедобычи. Так что падение - это рукотворная вещь, созданная государством. Что касается самого ЮКОСа, то когда происходила национализация нефтяных активов в арабских странах, это было сделано быстро, и главное, открыто и честно. У нас же история продолжается в течение трех лет, и конца ей не видно. В результате огромный сегмент нефтяной отрасли с общим объемом добычи до 30 млн. тонн в год, с наличием мощных перерабатывающих мощностей, еще очень долго будет в состоянии кризиса.

Иначе говоря, серьезный рост наблюдался в тех отраслях, где существует частная инициатива, где государство не участвует. В нефтяном секторе очаги роста сохраняются там, где работают частные компании, в том числе иностранные, которые, несмотря на гнусную кампанию, развязанную против иностранных инвесторов в нашей стране, вносят очень серьезный вклад в развитие нефтегазового сектора.

Иностранные нефтегазовые компании - это структуры, которые были наиболее успешными в последние годы в реализации достаточно сложных проектов. Они проводили ответственную социальную, экологическую политку, обеспечили введение в строй давно разрабатывавшиеся проекты новых месторождений, таких, как "Сахалин-1" и "Сахалин-2". Сфера их деятельности достаточно ограничена: их в 1990-е годы не очень-то пустили к приватизации, что было серьезной ошибкой, но работают они у нас очень успешно. Они платят высокие налоги и уж точно приносят гораздо больше поступлений бюджету, чем государственные компании "Газпром" или "Роснефть".

- Однако принято считать, что "Газпром" и "Роснефть" - наиболее успешные и социально ответственные российские компании. Вот и рекламу ежедневно крутят по телевизору, что "все сбудется"…

- На самом деле в газовой отрасли ситуация хуже, чем в электроэнергетике, и несмотря на рекламные ролики, ситуация катастрофическая. Если говорить о попытках изобразить нашу страну как энергетическую сверхдержаву, то Россия - действительно крупнейший производитель энергетических ресурсов, важнейший игрок на мировом энергетическом рынке. Но попытки прибавить к этому приставку "сверх" и тому подобное, я считаю, скорее, проявлением некоторых комплексов, чем желанием прагматично подойти к решению насущных проблем, добиться каких-то улучшений. Прежде чем переходить к разговору о сверхдержаве, надо сделать так, чтобы никаких серьезных проблем и предпосылок для кризисов у нас в энергетическом секторе не было.

Газовый сектор находился в лучшем стартовом положении, например, чем уголь или нефтянка: там не было такого страшного производственного спада в 1990-е годы, был поменьше износ фондов. Незадолго до распада Советского Союза были введены в строй очень крупные газовые месторождения, которые сейчас дают основной объем добычи. Но проблема состоит в том, что мы пошли по неправильному пути формирования структуры нашего газового сектора и газового рынка. Мы приняли в 1992 году указ президента о единстве имущества и единой системе газоснабжения и отдали все фонды газовой отрасли "Газпрому", вместо того чтобы сформировать целую сеть конкурентоспособных современных компаний. В итоге сегодня мы находимся в ситуации быстро падающей добычи на основных крупнейших газовых месторождениях. "Газпром" в последние годы обрушил на общество массу цифр и интересных фактов, рассказывая, какие у нас цены на газ для Украины, для Грузии, Эстонии. Но вы практически нигде не найдете в открытых источниках информации о том, сколько газа и на каких месторождениях добывается. А она заставила бы многих насторожиться.

Традиционно в газовой отрасли ставка делалась на получение основных объемов добычи со сверхкрупных газовых месторождений, но они начали истощаться, в полном соответствии с геологией. В 1993 году, когда создавалась компания "Газпром", ей были выданы без конкурса лицензии на разработку крупнейших новых газовых месторождений, которые могут давать газ и решить проблему с дефицитом его поставок. Это месторождения, которые расположены на Ямальском полуострове. Согласно лицензиям, "Газпром" должен был обеспечить ввод этих месторождений во второй половине 1990-х годов. Но наше "национальное достояние" "Газпром" не вкладывал деньги в разработку и развитие Ямальских месторождений, а занимался развитием новых экспортных трубопроводов, таких как "Голубой поток" в Турцию, общей стоимостью более 3 млрд. долл. Эта труба была запущена в действие в конце 2001 года и сегодня загружена меньше чем на 30%. А дополнительного спроса на российский газ в Турции нет. Но более 1 млрд. долл. из источников финансирования строительства газопровода составили беспрецедентные льготы по налогам, которые "Газпром" получил решением государства.

Бывшего главу "Газпрома" Вяхирева критиковали за падающую добычу. Он говорил: "Подождите, сейчас мы введем в действие нашу "жемчужину" - месторождение "Заполярное" с проектным объемом максимальной добычи 100 млрд. кубометров в год - и вы увидите, как добыча в "Газпроме" пойдет вверх". Месторождение "Заполярное" ввели в действие в декабре 2001 года, а в 2005 году оно вышло на максимальный проектный объем добычи в 100 млрд. кубометров. При этом общий объем добычи газа компанией "Газпром" за эти 4 года остался примерно таким же. Это говорит о том, что мы всего за 4 года, с декабря 2001 по декабрь 2005, потеряли примерно 100 млрд. кубометров газодобычи в год на старых месторождениях. Она продолжит падать и в ближайшее время. Это означает, что, если мы продолжим 1/5 добычи "Газпрома" терять каждые 4 года, то в ближайшее десятилетие можем оказаться в печальной ситуации.

Эта ситуация уже начинает проявляться. В прошлом году в январе-феврале подача газа на электростанции в европейской части России, в энергозоны Центра и Северо-запада была прекращена практически полностью. Ограничения доходили до 80-85% от плановых объемов. Электростанции "РАО ЕЭС" были вынуждены в совокупности по всей системе "РАО ЕЭС" тратить примерно 50 млн. долл. в неделю на закупку дополнительных объемов резервного мазута, чтобы компенсировать убытие поставок газа на газо-мазутных электростанциях.

Неестественность ситуации состоит в том, что в стране, которая является крупнейшей в мире по запасам газа и по его добыче, наблюдается дефицит поставок газа на внутренний рынок. Это результат принципиального решения, которое принял в 2003 году президент Путин, запретив реструктуризировать газовый сектор. Таким образом, он взял на себя всю полноту ответственности за то, что в этом секторе происходит.

- Но он и пытается решать проблему: в конце минувшего года было несколько совещаний у президента, по результатам которых правительство приняло решение…

- Сейчас можно сколько угодно собирать совещания в Кремле, обсуждая, что делать и как обеспечить экономику газом. Интересно, что если посмотреть список участников, то там не присутствовал никто от "Газпрома". На мой взгляд, это является свидетельством того, кто на самом деле в России является руководителем этой компании и представляет ее интересы. И наши чиновники решили просто поднять цены на газ. Они думают, что таким способом создадут стимул.

Но если сравнить финансовую отчетность "Газпрома" по международным стандартам за 2005 год с отчетом 2000-го года, то есть за пятилетний срок пребывания господина Миллера на должности, то мы увидим, что за счет резкого роста экспортных цен на газ и за счет серьезного роста внутренних цен на газ в России, в 2005 году "Газпром" получил примерно 30 млрд. долл. дополнительной выручки за отпущенный газ по сравнению с объемом выручки 2000-го года. Как эти деньги были потрачены? 20 млрд. пошли на оплату выросших издержек. Это очень резкий контраст с нефтяным сектором, где сверхприбыли от резкого роста экспортных цен все-таки были реинвестированы в развитие производства. В газе инвестиции в развитие собственного основного бизнеса "Газпрома" - газодобычу - в период с 2000 по 2006 годы составили менее 15 млрд. долл. (в нефтянке - 40 млрд. долларов). У централизованной газовой монополии совершенно другие приоритеты. Во-первых, это оплата повышенных издержек. Во-вторых, у нее появилась неприятная дорогая привычка в последнее время покупать акции компаний в сферах, не связанных с газом. Только за три года, с 2003 по 2005, на такого рода вложения было потрачено больше денег, чем сделано производственных инвестиций в развитие добычи газа с 2000 года. Эта цифра выглядит как 18 млрд. долл. на покупку "Сибнефти" против 15 млрд. на развитие собственно газодобывающего бизнеса. Это классическая ситуация, описанная в учебниках: когда у монополии нет внешних вызовов, когда конкуренция не заставляет ее повышать качество своих услуг, снижать цены и добиваться большей эффективности для того, чтобы выжить на рынке, она начинает непомерно раздувать издержки и использовать свое лоббистское влияние для того, чтобы решить все проблемы за счет простого повышения цен. В 1990-е годы, когда компания "Газпром" имела протекцию высших лиц государства в лице премьер-министра, запрещавшего всем вмешиваться в ее деятельность, она начала реализовывать эту стратегию: не хотим идти в сложный и рискованный Ямал, хотим новый экспортный газопровод с более быстрой отдачей. Сейчас это получило более серьезную эскалацию: появилась новая идея, в "Газпроме" появились новые люди, лично близкие к президенту Путину. Эти люди начали у компании деньги, которые должны по идее идти на производство инвестиций, отнимать и на них что-то покупать, что с газом не связано. Начали строить "глобальную энергетическую компанию".

В итоге мы с вами будем оплачивать по ценам свыше 100 долл. за 1 тыс. кубометров, начиная со второй половины 2009 года, как было решено на заседании правительства 30 ноября 2006 года. Может, это и не очень плохо. Я считаю, что высокие цены на энергоресурсы не так плохо, как плохо то, что у нас нет экономической системы, которая бы гарантировала нам, что деньги будут потрачены эффективно.

- Есть ли варианты разрешения этой ситуации?

- Да, но это очень длительный процесс. Вы видите, как все сложно происходит с Сахалином: 10-12 лет назад началась работа с проектами, и только сегодня они выходят не на максимальный объем, а только на промышленную добычу. А Ямал гораздо сложнее по многим параметрам. Все это привело нас к ситуации, когда ясно, что, даже если сейчас все бросить и сделать приоритетом развитие Ямальских газовых месторождений, в течение ближайших 5 - 7 лет мы совершенно точно не получим ямальского газа. Я думаю, что в лучшем случае мы увидим его к 2020 году, но для этого необходимо делать туда серьезные инвестиции. Но если вы посмотрите на утвержденную структуру инвестиционной программы "Газпрома" на этот год, вы увидите, что нет этих инвестиций в Ямал, иностранцев тоже туда не пускают. Это означает, что нас ждет непростое десятилетие. Придется привыкнуть к тому, что добыча газа на истощающихся месторождениях будет быстро падать, а заменить ее будет нечем.

- Вы нарисовали очень уж мрачную картину. Между тем "Газпром" и руководство страны подписывают все больше международных договоров на поставку газа. Как по вашему они собираются справляться с его нехваткой?

- В прошлом году, после отключения газа Украине, в холода, которые были по всей Европе, "Газпром" не смог удовлетворить ни одну дополнительную заявку на поставки газа по своим контрактам. Он поставил только в рамках минимальных контрактных объемов. Владимир Путин за последний год набрал на себя такое количество газовых обязательств, что мы бы их не выполнили, даже если бы у нас все работало. Неприятно говорить это о президенте собственной страны, но точная информация позволяет сделать вывод о том, что президент Путин иногда в том, что касается энергетического сектора, просто не отдает себе отчета о последствиях. Отчасти это связано с некачественным анализом, который ему дают, отчасти с неспособностью оценить некоторые моменты, с излишней верой в командно-приказную систему.

За все набранные экспортные обязательства придется платить нам. Под это дело подводятся с виду благообразные обоснования: "Мы не можем всю страну посадить на один энергоноситель - природный газ. Это плохо с точки зрения безопасности". То, что вся страна сидит на природном газе, не соответствует действительности: у нас достаточно диверсифицированный энергетический баланс, в котором есть некоторое преобладание доли газа, что мы можем себе позволить с учетом того, что у нас этого ресурса больше всех в мире. У нас достаточно большие доли разных видов энергоносителей - и нефть, и атомная энергия, и уголь. А доля газа в выработке электроэнергии меньше, чем доля угля в Соединенных Штатах. Это около 53,5%. При этом сравните с 85% доли угля в Китае, или 78% доли угля в Индии, или 91% доли угля в балансе выработки электричества в Польше, или 97% гидроэнергии в Норвегии. Эти цифры говорят о том, что у нас нет проблем с особенными перекосами в балансе.

Тезис, который использует господин Путин в этой ситуации, это тезис ложный. Я точно знаю, что этот тезис придумали в "Газпроме" в 1999 году для того, чтобы обосновать массовые сокращения поставок газа на внутренний рынок, чтобы освободить его для экспорта: газ не для нас с вами. Но весь мир, зависимый от газа, даже не имеющие собственного ресурса страны, быстрее всего наращивают потребление природного газа, вся западная экономика перестраивается на газ даже по мировым ценам, потому что газ - самый эффективный из всех первичных энергоресурсов. И мы должны прежде всего использовать его для себя. Это фактор нашей конкурентоспособности. Почему мы должны возвращаться к советскому энергобалансу, к чему нас призывают сейчас Путин и "Газпром"? Почему мы должны Европе обеспечивать рост на газе, а себя пичкать насильно углем? И самое идиотское при этом решение - это возвращать старые газо-угольные котельные на уголь, потому что там уже все сломано, склады застроены, придется просто сносить здания. Вместо того чтобы строить эффективную газовую энергетику у себя, мы будем помогать делать это другим, а у себя создавать ситуацию Пекина, где дышать нечем.

- Но не стоит забывать, что нефтегазовая отрасль является для России и инструментом международной политики. Возможно, президент считает, что способность влиять на отношения со странами Запада более приоритетна, чем экология. Да и зарубежные компании не так чисты, как принято считать: по оценкам Минприроднадзора, проект "Сахалин-2" нанес огромный экологический ущерб стране.

- А еще больший ущерб нанесли действия самого ведомства! Важнейшие негативные последствия с Сахалином - это потеря доверия к российскому государству, как к честному игроку. Мне сказали фразу, которая обидно звучит для нашей страны. После истории, когда "Шелл" в декабре 2006 года согласился продать пакет акций, один крупный топ-менеджер международной нефтегазовой корпорации сказал: "Контрактные обязательства государства в России больше не имеют цены. Мы больше им не верим". Это значит, что иностранные компании будут пытаться здесь работать, но с проектами стоимостью не дороже 1 млрд. долл. О крупных инвестициях в крупные, сложные новые месторождения, скажем, на Арктическом шельфе или на Сахалине, можно забыть. Потом потерянную репутацию придется восстанавливать. Это нам придется делать, а не Путину. Это такая вещь, которая долгосрочными негативными последствиями отразится на нашей жизни и экономике.

"Сахалин-2" - это месторождение, которое находится рядом с морем, ориентировано на собственную инфраструктуру вывоза этих ресурсов на экспорт, ни от кого не зависит, может работать на глобальный рынок. Это первый проект в России, который будет производить сжиженный природный газ. Этот проект вошел в стадию промышленной добычи и массового генерирования сладкого потока наличности. У нас было много шума по поводу того, насколько колониальны соглашения с инвесторами на Сахалине. Они действительно могли бы быть лучше, но их подписывали, когда нефть стоила 14 долл. за баррель. Естественным было желание изменить эти условия, когда изменились цены на нефть. Похожая ситуация была в Казахстане, но там просто сказали инвесторам: "Друзья, мы вас выгонять не будем, но очень настаиваем, чтобы наша доля в этом проекте была увеличена, потому что условия изменились". Инвестору это страшно не нравилось, но он садился за стол переговоров, шли неприятные для инвесторов переговоры с правительством, которые приводили к тому, что подписывалось новое соглашение. Но при этом проект продолжал реализовываться, инвестор сохранял свою долю и лидирующие позиции. Те методы, которыми пользуются у нас - "уличные методы" ведения бизнеса: грубый шантаж, непродуманные операции с точки зрения коммерции и долгосрочных рисков.

Мы уже создали у Европы четкое системное представление о том, что Россия является серьезным носителем очень глубоких рисков, от которых надо серьезно защищаться. А энергетическую зависимость Европы очень часто переоценивают. Нельзя сказать, что Европа зависит от российского газа: во многих европейских странах, например, в Германии, Польше, Чехии, доминирует в энергобалансе уголь, а газ играет очень ограниченную роль. Все западноевропейские страны имеют долю российского газа в первичном энергобалансе меньше 10%. Серьезно зависят только Венгрия, Словакия, Австрия и Болгария. И Европе совсем не обязательно полностью замещать российский газ, надо некоторые страны снять с "российского крючка". Думаю, что мы в ближайшее время с таким ответом столкнемся, и это будет очень неприятно.

- И все-таки, вы видите какие-то пути для решения проблем в электроэнергетике и газовой отрасли?

- Ситуация очень четко показывает, что рецепты решения проблем, которые в этих отраслях накопились, есть и были известны давно. Более того, в других, в соседних, отраслях они работают с очень хорошими результатами без помощи и участия государства.

Когда мы дискутировали с "Газпромом" в конце 2000 года по поводу того, надо ли реформировать газовую отрасль, Андрей Шаронов, заместитель министра экономического развития, который руководил этой работой в МЭРТ, говорил, что нам надо обратить внимание на независимых производителей газа как на средство временного решения проблемы падающей добычи. "Газпром" отвечал: "Что на него смотреть? Это карликовый сектор. Может быть, к 2020 году они выйдут на уровень 100 млрд. кубометров газовой добычи". Так вот, они в прошлом, 2006 году добыли 106 млрд. Без всякой помощи и дотаций от государства, на собственные деньги, без доступа к экспортному рынку, имея доступ только на внутренний рынок, по внутренним ценам, эти компании нарастили добычу с 47 млрд. кубометров в 1999 году до 106 в 2006 году. Сегодня по объему этот сектор - две Туркмении. Российские независимые производители газа, если проводить международное сопоставление, занимают 4-е место в мире по объему добычи газа. Они опережают Великобританию, Норвегию, Алжир, Туркмению. Это очень крупный и успешный сектор, но, к сожалению, есть шансы, что в нынешней модели все эти компании станут филиалами "Газпрома", и там будет происходить то же самое, что в целом в нашей газовой отрасли.

В такой ситуации говорить об энергетической сверхдержаве преждевременно. Прежде чем переходить к описанию самих себя с приставкой "сверх", надо сначала лампочки, которые не горят, вкрутить в доме, навести порядок, решить серьезные проблемы, которые в энергетическом секторе существуют. Сегодня совершенно ясно, что мы можем наблюдать в нашей энергетике контрастную картинку из двух разных секторов, которые выглядят совершенно по-разному. Я это называю "эффектом Лужкова". Если вы встанете в Москве на Большом Каменном мосту и посмотрите сначала на купола кремлевских соборов, а потом на купол Храма Христа Спасителя, то очевидно, что золото, которым эти купола отделаны, выглядит совершенно по-разному, блестит по-разному. То, которое на Храме Христа Спасителя, оно даже в солнечные дни довольно черненькое и не блестит, а кремлевские купола блестят даже в пасмурную погоду. Нечто похожее наблюдается и в нашей энергетике.

При поддержке Клуба региональной журналистики «Из первых уст» и Фонда Фридриха Науманна.

  

Елена СУРИКОВА, г. Кемерово. Газета «Наша газета» № 10 (1750), 2 марта 2007 г.