Он работает на российском телевидении с января 1991 года, придя туда из Академии наук, из Института США и Канады, где был научным сотрудником, а еще преподавал на полставки в Историко-архивном институте.

По образованию, складу характера и философии Николай Сванидзе не журналист, а историк. В его дипломе написано: "Историк. Преподаватель истории со знанием иностранного языка". Сегодня Николай Карлович ведет на ТВ программу "Зеркало" и цикл "Исторические хроники", тем самым продолжая обучать миллионы телезрителей.

- Наша история 20 века со всем ее драматизмом, я думаю, началась в 1914 году с началом Первой мировой войны. Не вступи Россия в Мировую войну, все могло бы получиться по-другому и в России, и в мире: не было бы Октябрьской революции. Россия была на долгом подъеме, ей предсказывали, что она будет единственным экономическим конкурентом США в 20 веке, и это было реально. Потрясающими темпами развивалась Сибирь, и даже Столыпин опасался, что этот край невозможно будет удержать в рамках империи, настолько бурными были темпы его экономического роста. Однако после 1914 года - революция, итальянский фашизм, Вторая мировая война и то, что мы имеем сейчас. Сегодня некоторые говорят о том, что можно уже прекратить вспоминать о "красном терроре". Но как можно забыть о раскулачивании: несколько миллионов грамотных, трудоспособных крестьян были просто уничтожены и ограблены. А на смену им пришли люди, не умеющие работать, но с идеологией и наганом в руке. Стоит ли сегодня удивляться тому, что сельское хозяйство в плачевном состоянии?

В сериале "Исторические хроники" мы занимаемся почти исключительно советской историей. У нас в обществе существует ностальгия по советскому времени. Это, прежде всего, ностальгия по огромной империи. Люди склонны одевать ее в разные красивые одежды. Вот все были вместе, все дружили, любили друг друга, а теперь не любят. Люди иногда грустят просто по своей молодости. Это вообще свойство памяти - удерживать светлые стороны жизни. Поэтому многие сейчас склонны ностальгически вспоминать Советский Союз, затуманивая в памяти то, что было плохо. С этим мифом я борюсь, опираясь на факты. На рациональном уровне грустить о Советском Союзе не приходится, он был действительно плодом Октябрьской революции и при этом унаследовал худшие традиции Российской империи. Этот синтез окончательно закрепился при Сталине. Но Советский Союз показал всему миру путь, которым нельзя идти. В этом его огромная историческая роль.

Купировать историю - это обманывать самих себя. Это - как не знать собственного диагноза, а лечиться от того, что тебе самому нравится. Исторические факты труднодоказуемы: малограмотную аудиторию очень легко убедить в чем угодно, это достигается только образованием. Но историю нужно знать, хотя это знание часто доставляет весьма мало удовольствия. К сожалению, большая часть аудитории достаточно исторически безграмотна. И не только нашей аудитории, любой - и в Америке, и в Швейцарии, и в Китае, - где хотите. Подавляющая часть аудитории всегда исторически безграмотна, поэтому ей легко продать за правду древний исторический анекдот, и кое-кто этим пользуется.

- Почему же тогда мы все время сталкиваемся с тем, что каждая новая российская власть норовит "переписать" историю по-своему, часто замалчивая те или иные события?

- Я думаю, оттого, что они считают, что с историей более гладкой легче иметь дело, потому что легче заниматься патриотической пропагандой "не травмируя" и не расстраивая народ. Есть прямая зависимость между адекватностью страны и предсказуемостью ее истории. Вот, например, программы новостей. Подается факт и комментируется в зависимости от тех или иных пристрастий. Говорят, что Россия - страна с непредсказуемым прошлым. Но это - особенность всех тоталитарных стран, потому что прошлое там выстраивается под идеологические нужды настоящего. И если меняются эти идеологические установки, то меняется и прошлое: на первый план выходят созданные конкретным руководителем исторические мифы. И значительная часть истории, которая создавалась в 20 веке - от Александра Невского до сегодняшних дней - состоит из исторических мифов. Но правда все равно постепенно вырисовывается. Легко сказать себе, что истину найти невозможно, но есть масса фактов и масса людей, которые хотят знать именно правду.

- Правда сегодня такова, что вот совсем недавно убрали со знамени Победы серп и молот? Кому мешал этот символ? Зачем, по-вашему, сегодняшняя власть пытается убрать даже внешние признаки той эпохи?

- Наверное, для того, чтобы не делать пиар коммунистам. На самом деле это нелепость, хотя у меня лично этот символ никаких добрых чувств не вызывает, как символ нашего недавнего коммунистического прошлого. Но вот я недавно был в Лондоне. Напротив Букингемского дворца есть памятник королеве Виктории. Он многофигурный, пафосный, не самый лучший, на мой взгляд. Но я впервые обратил внимание на то, что там есть два льва, на спину которых опираются мужчина и женщина. Так вот мужчина - это английский рабочий, в руке у которого молот, женщина держит сноп и серп. Рабочий и колхозница, поставленные задолго до того, как эта символика появилась в нашем государстве. Поэтому серп и молот - символы вненациональные и вполне заслуживают уважение. А знамя Победы, что бы на нем не было тогда изображено, даже если бы там был Сталин - это все равно знамя Победы, под которым воевали. И если мы чтим историю, если мы уважаем наших немногих оставшихся в живых ветеранов, то ни в коем случае этих символов на этом знамени трогать было нельзя. Сейчас же идет война с собственным прошлым. Это очень глупо и иррационально. Ведь это - правда, это то, что было, это то, что воспитывает граждан. В истории есть все, смотрите и делайте для себя выводы. История гораздо богаче, чем современность. Потому что современность всегда плоская и одномерная, а история - многослойна.

- Вы начали делать свои "Исторические хроники" из соображений просвещения общества? Или потому, что сегодня быть политическим журналистом в России просто невозможно?

- Если бы сейчас политическая журналистика просто фонтанировала и иллюминировала, я бы все равно занимался "Историческими хрониками", потому что мне это безумно интересно. Началось это с того, что мне выпал шанс связать две свои профессии: по образованию я историк, долгие годы работал как историк и политолог, потом стал журналистом, и когда представилась возможность соединить это, я ею воспользовался. Сейчас это мое основное дело. "Исторические хроники" - это серия документальных фильмов, продолжительностью 44 минуты эфирного времени, очень плотно загруженных. Я не первый, кто берется за исторический проект. Но чаще всего из истории вырывали самые интересные куски. А мы берем каждый год, а главное, его людей - героев каждого года. Критерии отбора, может быть, субъективны, но мы старались быть справедливыми. Кто-то становился человеком года посмертно, кто-то - совершая ключевой поступок. Среди ставших героями: Троцкий, Деникин, Сталин, из деятелей культуры - Чехов, Блок, Толстой, Маяковский, Ахматова, Пастернак, Бродский, Шолохов, Высоцкий. От многих просто со слезами на глазах приходилось отказываться: Краснов, Врангель, Корнилов, Шаляпин, Гумилев, Цветаева. Я отношусь к историческим персонажам не как к ушедшим, а как к людям, которые продолжают существовать среди нас.

- И все-таки, кроме "Хроник" вы продолжаете делать свою аналитическую программу "Зеркало". Насколько сегодня востребована политическая аналитика на ТВ, и были ли у вас "кривые" "Зеркала", за которые вам сегодня неловко?

- В значительной степени аналитики на ТВ нет: информация изменилась, а аналитика ушла. На государственном телевидении, которое господствует сейчас, нельзя говорить о какой-либо разной интерпретации событий. Телевидение изменится только тогда, когда изменится государственная политика в отношении СМИ. Но у каждого человека, у которого есть чувство собственного достоинства, всегда есть способ не терять лица. Мне, слава Богу, стыдиться нечего: у меня не было "кривых" "Зеркал", и я ни разу не врал ни в одной программе. Это может случиться только если я сам захочу солгать, заставить меня не может никто. Для меня неприемлемо заведомое вранье. Заведомое вранье, иногда вранье конъюнктурное - это особенно неприятно. Но и неконъюнктурное тоже плохо. У меня нет сейчас возможности говорить все, что я думаю. В известной степени недоговоренность - это тоже ложь, но если на какую-то тему я не могу сказать правду - я ее обхожу, не опускаясь до прямого вранья. Если человек врет у меня в эфире, то я даю ему понять, что я ему не верю. Я стал избегать комментариев, поскольку не могу сказать всю правду. Это чистое интервью с людьми, которые не вызывают у меня аллергии и желания дать по морде. По-моему, главная лояльность СМИ по отношению к государству состоит в том, чтобы говорить правду. Чем больше правды говорят средства массовой информации, тем более лояльны они и по отношению к государству, и по отношению к обществу. Это мое совершенно твердое убеждение. Власти могут не нравиться СМИ, их достают эти наглые журналисты, которые вечно суют нос не в свое дело. Но, в конце концов, власть понимает, что без этого нельзя, что эти вредные журналисты, эти вредные газеты и телевидение действуют в ее же, власти, интересах. Но для этого нужен демократический строй. В странах тоталитарной системы власть сразу получает то, чего она требует при полном одобрении со стороны молчащего общества, и там роль СМИ сведена к обслуживанию. Ничего хорошего ни для кого, в конечном счете в том числе и для власти, - нет. Потому что такие общества нестабильны и при первом же кризисе все кончается большой кровью и сменой этой самой власти. Но поскольку в нашей стране нет серьезных демократических традиций, значительной части народа это, кажется, и не нужно. Зато востребована сильная рука, жесткий порядок: первая колонна налево, а вторая направо. И здесь нет ничьей вины, это просто наша традиция, наша ментальность. Вообще, настоящая стабильность государства, общества может быть только при демократии, и СМИ очень важны как институт демократии и как стабилизирующий фактор. Как бы они ни были неудобны для власти.

Сейчас значительно менее интересно быть политическим журналистом, чем было несколько лет назад. Потому что гораздо скучнее, предсказуемее, тусклее стала политика, и в связи с этим гораздо скучнее, предсказуемее и тусклее стала политическая журналистика. Лично никаких указаний сверху не получаю. Что касается внутреннего редактора, то он во многих журналистах сидит, и очень сильный. Линия СМИ формируется далеко не журналистом, а хозяевами и руководством компании. И позиция этих людей видна даже в подаче новостей: можно ничего не говорить, обойтись без комментариев, но то, какие новости будут давать, какие не пропускать в эфир, в каком порядке даются новости, каков при этом подбор слов - все это может быть незаметно зрителю, но профессионал всегда видит, что этим хотят сказать. Я уйду из профессии в том случае, если мне заткнут рот. Или попытаются заставить говорить то, что я говорить вообще не хочу. Я могу в какой-то ситуации отмолчаться, могу чего-то не сказать, но врать миллионам телезрителей я не могу. И никто меня не заставит это сделать.

- Вы, кроме вашей работы на ТВ, член Общественной палаты, к которой многие относятся довольно скептически. Когда возник скандал в Южном Бутово, в разрешении которого вы принимали участие, на некоторое время показалось, что это образование способно влиять на решения власти. Но вот сегодня семью Прокофьевых продолжают выселять, а о действиях Палаты ничего не слышно…

- Мы добились того, что московские власти дали обещание не применять силу в отношении жителей Южного Бутова. Пока они пытаются решать вопрос переговорами - мы только наблюдаем за ситуацией. Мы не имеем права отговаривать граждан от того, чтобы они заключали какие-то сделки с правительством Москвы, но мы можем и должны пресекать любые попытки воздействия на людей силовыми методами с помощью ОМОНа.

У меня были большие сомнения по части того, идти ли мне в Общественную палату. Сомнения были вызваны тем, что я человек достаточно щепетильный и боялся, что там придется делать что-то, чего я делать не захочу. Пока нас никто ни к чему не принуждает. Даже секретарь Палаты не имеет права говорить от лица Общественной палаты, а только от своего имени. Нам никто не указ, строго говоря. Мы на то и Общественная палата - нам только общественность вправе рекомендовать, что нам делать и чего нам не делать. Президент нам приказывать не может, он нам тоже может рекомендовать. Естественно, я думаю, что к рекомендациям президента мы прислушаемся очень внимательно, но повторяю еще раз, строго говоря, рекомендовать нам могут, а приказывать никто не может. Я могу говорить от своего лица, от лица Сванидзе Николая, вашего покорного слуги. Смотря о чем идет речь - к чему-то я прислушиваюсь более внимательно, к чему-то менее внимательно.

В то же время статус члена ОП позволяет хоть что-то делать. Пример - Южное Бутово. Если бы у нас с Кучереной не было удостоверения членов ОП, через нас бы просто переступили, а так - побоялись. Все дело в том, какие у тебя цели: если ты используешь свое членство в ОП во благо, то и будет благо. Очень высокого авторитета у ОП быть не может, потому что у нас политика в отличие от ОП вертикально ориентирована и все решает первое лицо. И тот политик влиятелен, который имеет доступ к первому лицу. Поэтому у ОП есть свои естественные ограничители, но вреда от нее нет, а польза бывает. Я готов согласиться с тем, что сегодня все органы общественной защиты, начиная от института уполномоченного по правам человека, малоэффективны. Но ликвидировать их нельзя ни в коем случае.

- Каким должен быть и будет политический строй в России в ближайшие десятилетия? И как, по-вашему, влияют высокие цены на нефть на формирование политической системы в нашей стране?

- Цена на нефть в значительной степени определила нашу новейшую историю, потому что, если бы такие цены на нефть были в 90-е годы - у нас была бы другая страна. Конъюнктура цен на нефть играет решающую роль в нашей нынешней политике. Плохую роль, потому что она развращает: не дает проводить реформы, позволяет брать на себя социальные обязательства, которые при изменении этой конъюнктуры рухнут, и правительство не в силах будет их удержать, а это очень опасно. Я думаю, что ощущение полных закромов и бряцание нефтяной или газовой задвижкой создается именно высокими ценами на энергоносители. Причем понятно, что сегодня нет факторов, которые бы предсказывали падение цен на нефть.

Что же касается прогнозов о том, каким будет политический строй, то предварительно расскажу одну историю.

Один мой приятель, доктор экономических наук, американист, рассказывал, как в юности он, еще молодой парень, с группой американских профессоров путешествовал по Советскому Союзу. Это был конец 70-х годов. Одним из пунктов их путешествия был Азербайджан, где в Баку их принимал Алиев. Один из этих профессоров задал ему вопрос: "Скажите, господин Алиев, предстоит очередной съезд вашей партии, а господин Брежнев уже в возрасте… Как вы считаете, кто может быть новым лидером вашей коммунистической партии?". Алиев ответил: "Я считаю, что новым лидером нашей партии может и должен быть избран человек энергичный, авторитетный как в партии, так в стране и за рубежом. Это должен быть умный, опытный, глубоко порядочный человек, коммунист. Я думаю, что этот человек - Леонид Ильич Брежнев".

Как мне ответить на ваш вопрос? Монархии в стране уже не будет точно. Даже если бы не было двух революций в России, монархия, в том виде, в котором она была, доживала последние годы, потому что объективное экономическое развитие нашей страны вело к конституционной монархии.

Парламентская республика - неплохое общественное устройство, увы, нереальное в нашей стране: монархия у нас невозможна, а царя все хотят. Поэтому, я думаю, что официальным государственным устройством России еще долго будет президентская республика с высоким уровнем президентских полномочий. Как это будет в ближайшее время - большой вопрос, потому что здесь все упирается в реалии сегодняшнего дня, связанные с тем, что Путин, с одной стороны, вроде бы уходит, а с другой стороны, как известно, остается. И как можно совместить две эти вещи, моему уму недоступно. Я не уверен, что Путин и сам знает, как это сделать. Поэтому я не исключаю, что в ближайшие годы реальные полномочия президента могут быть уменьшены, потому что Путин перестанет им быть. Эти полномочия как-то распределятся между его преемником и той должностью, которую будет занимать Путин в это время. В длительной же перспективе системой будет жесткая, с высокими полномочиями первого лица президентская республика.

- В таком случае, если ничего не меняется и мы ни на что не влияем, стоит ли вообще обращать внимание на политические процессы, происходящие в стране?

- Можно, конечно, самоустраниться от всего политического процесса. Только я думаю, что нужно, по возможности, смотреть, читать, получать информацию, ходить на выборы, если есть минимальный выбор. Потому что, если вы остаетесь на кухне, вы теряете себя как гражданина. А потом некому жаловаться - вы сами создали такую ситуацию.

СПРАВКА: СВАНИДЗЕ Николай Карлович .

Родился 2 апреля 1955 г.

Закончил МГУ им. М.В. Ломоносова, работал в Институте США и Канады.

С 1991 г. - на Российском телевидении. Автор и ведущий программ "Контрасты", "Подробности", с апреля 1996 г. - ведущий программы "Зеркало". В 1996 г. - зам. председателя ВГТРК, руководитель Дирекции информационных и политических программ. С февраля 1997 г. по май 1998 г. - председатель ВГТРК.

Политический обозреватель ТК "Россия", автор и ведущий программы "Зеркало" и телевизионного цикла "Исторические хроники с Николаем Сванидзе".

Член Комиссии Общественной палаты по коммуникациям, информационной политике и свободе слова в средствах массовой информации. Член бюро Союза журналистов Москвы. Награжден орденами "За личное мужество" и "Почета". Лауреат телевизионной премии "ТЭФИ".

При поддержке Клуба региональной журналистики «Их первых уст».

  

Елена СУРИКОВА, г. Кемерово. Газета «Наша газета», № 17 (1757), 20 апреля 2007 г.