ВОЗВРАЩЕНИЕ ПАМЯТИ
Автор: Бородин Денис
Регион: Уфа
Тема:  Гражданское общество
Дата: 03.09.2007

Первой и единственной негосударственной и некоммерческой организацией России, которую выдвинули на соискание Нобелевской премии мира, стало наше общество "Мемориал". Парламентарии шести европейских стран предложили отметить 40 общественных организаций, из России - только одну. Почему международное историко-просветительское, правозащитное и благотворительное общество не считает своих целей достигнутыми, рассказывает председатель правления "Мемориала" Арсений Рогинский.

- Арсений Борисович, до революции 1917-го вообще не было такого понятия, как "общественные организации", говорили "общественность". Как складывалась судьба этих разных кружков, групп - таких ячеек независимости - в советский период?

- Последние независимые общественные организации были закрыты в Советском Союзе довольно рано, то есть в 1935 году. И до наступления перестройки все общества носили весьма искусственный характер. Однако с 1987-го в стране общественные организации стали появляться сотнями, росли как грибы. В 90-е годы минувшего века власть на них совершенно не обращала внимания. Вплоть до момента, когда объединенные ветви власти решили, что общественность вполне могла бы "встроиться в вертикаль". Однако "построить в линеечку" можно только липовые общественные организации, потому что иначе они перестают быть общественными по сути.

- Общество "Мемориал" возникло в 1989-м из очень простой идеи - чтобы помнить о том, что происходило с сотнями тысяч людей, пострадавших от действий тоталитарного режима. Но изменились ли за четверть века сами люди, а деятельность общества?

- Вот у Левада-центра есть прелюбопытные исследования на тему "Человек советский". Замеры проводятся с конца 80-х годов по сегодняшний день. Казалось бы, все изменилось вокруг - от формации до социальных условий. А человек советский абсолютно остался. Ни в плохом и ни в хорошем смысле этого слова. Он сохранил все свои важнейшие и главнейшие черты, несмотря на то, что, казалось бы, "железного занавеса" нет, есть свобода передвижения, океан информации и интернет. Почти 20 лет назад, помню, мы не могли зарегистрироваться иначе как спортивная организация, "добровольное общество" - других общественных организаций не по указанию ЦК просто быть не могло. У "Мемориала" есть две идеи: идея исторической памяти, прежде всего, памяти о терроре и вторая идея - идея прав человека.

- Не так много общественных организаций, которые последовательно изучают историю через призму декларации прав человека. Что вам удалось сделать?

- Понимаете, когда мы начинались, в горбачевскую эпоху, история была политикой. По сути дела, мы хотели получить ответы на три вопроса: когда был террор, в какие годы? Горбачев сначала довольно охотно подтвердил хрущевскую точку зрения с XX партсъезда, дескать, террор был с середины 30-х до войны и немного после. Мы говорим: "Как же так? А начало 30-х?" "Ну, да", - говорил Михаил Сергеевич и в следующий раз расширял временные рамки. А "Мемориал" опять наступал и говорил: "Ну, какое вранье. А 20-е годы?" В конце концов, Горбачев отступил и в последнем его документе террор начинался уже с 1924 года - после смерти Ленина. На большее у руководства смелости не хватило. Два других вопроса также вызывали споры и сопротивление: "Кто виноват?" и "Будет ли осознание?"

- Однако история не перестала быть политикой. Вернее, поскольку ничего другого не успели придумать, то вернулись к проверенному старому методу. Разве базирующаяся на истории идеология может быть универсальной?

- В 2003 году Владимир Путин на встрече с историками прямо так и сказал: "Молодежь надо воспитывать на примерах нашего славного прошлого". Таким образом концепция "нашего славного прошлого" стала генеральной базой современной идентичности россиян. Под это был выстроен в 2005 году юбилей Великой Победы. Как и десятилетия назад, когда война уже перестает быть трагедией - это уже только победа. Действительно, в сознании народа это главное событие века. И вот наша жизнь - это такая сплошная цепь побед. Как быть тут "Мемориалу", который вспоминает об этих миллионах погибших и считает своим долгом напоминать: "Прошлое не осмыслено. Прошлое не продумано нашим народом".

- Вы полагаете, что раз террор не пережит в памяти, не оценен, то он не изжит народом?

- На мой взгляд, три главных события в русской истории XX века крепко застряли в людской памяти. Война как национальная трагедия и масса связанных с ней трагических историй. Второе по значению - это коллективизация. И третье - это 1937 год. Когда я сегодня смотрю на общественное сознание, читаю газеты, разговариваю с людьми, то все время понимаю, что мы наше прошлое, нашу историю не пережили. Что такое 1937 год? За всю историю советской власти по вынесенным приговорам было расстреляно примерно миллион сто тысяч человек. Из них - 800 тысяч за время большого террора 1937-1938 годов.

Что надо сделать, чтобы его изжить и пережить этот государственный ужас? Есть одна важнейшая штука: мы не дали официальной правовой оценки вот этому самому террору. Ее нет нигде. То, что Хрущев сказал на XX съезде, это называется "партия осудила". Необходимо юридическое осуждение. И пока не будет этой правовой оценки, для всех нас нет никаких гарантий. Мы ждали суда над КПСС в 1992 году. Не случилось. Я уж не говорю вам, что в нашей новой демократической России не было ни одного процесса ни по одному преступнику, ни по одному следователю-садисту, ни по одному садисту-начальнику лагеря.

- Отсутствие национального памятника или книг памяти не значит, что люди не переосмысливают историю в верном направлении. Может быть, мы делаем это медленнее, чем, скажем, в восточноевропейских странах?

- Не уверен, что это так. Однако мы сейчас спасаемся одним - у нас нет общенациональной памяти, но у нас есть очень важная региональная память. Был такой сибирский первый секретарь товарищ Эйхе. Люди ходят по улицам Эйхе, живут в городе Эйхе. Но только забыли, что он сам был расстрельщик абсолютно первого сорта. Вот мы ходим с вами по таким улицам. В Москве нет ни одной мемориальной доски жертвам террора. Поезжайте в какой-нибудь занюханный немецкий городок, вы увидите маленькие пластиночки на полу, в тротуаре: "Из этого дома увели такого-то, тогда-то. Он попал в Освенцим". Понимаете, это зримая культура памяти. Сейчас годовщина 1937 года, который затронул абсолютно любой регион нашей страны. Только Зюганов несколько лет тому назад вдруг запальчиво сказал, что у него в деревне ни с одним человеком никогда ничего не случилось. Нам без национальной памяти никуда не деться, и ни в какое завтра не шагнуть.

- Через несколько дней исполняется 70 лет с момента появления специального приказа, по которому отправляли в советские лагеря всех жен тех мужей, которые осуждались на высшую меру наказания Военной коллегией Верховного суда и военными трибуналами. Вы полагаете, что и эта годовщина повод к покаянию?

- Я о покаянии не говорил, а об искуплении. Просто кошку надо называть кошкой. Как историк и профессионал, например, я расхожусь с украинскими историками в оценке голодомора, будто это искусственно созданная специально для геноцида украинского народа программа. И прямо им говорю об этом. Вообще в посыпании головы пеплом нет, с моей точки зрения, ничего иронического. Если мы виновны в каких-то преступлениях, то мы должны признать это, понять, почему мы эти преступления совершили, для чего, как, почему. Мы не несем с вами вину за них, но мы несем ответственность.

Автор благодарит клуб региональной журналистики "Из первых уст" за помощь в организации интервью.

  

Денис БОРОДИН, г. Уфа. Первая интернет-газета Республики Башкортостан «БАШвестЪ», 02 августа 2007 г.

 



Бронирование ж/д и авиабилетов через Центр бронирования.
 


Формальные требования к публикациям.
 

   Новости Клуба

   Публикации

   Стенограммы

   Пресс-конференции


RSS-каналы Клуба





Институт Экономики Переходного Периода

Независимый институт социальной политики