Филькиной грамотой оказались широко разрекламированные нацпроекты. Проектного содержания за ними не было решительно никакого – так, способ залатать старые долги. Но, по крайней мере, благодаря этой масштабной правительственной авантюре установлены некоторые причины наших сегодняшних бед. Журналистов, которые побывали в столице на очередном семинаре клуба региональной журналистики «Из первых уст», в данном вопросе просветил Вячеслав Глазычев – председатель Комиссии Общественной палаты по вопросам регионального развития и местного самоуправления, профессор кафедры теории и истории архитектуры Московского архитектурного института (государственной академии). Своими соображениями он поделился по возвращении из Ханты-Мансийского округа – на его «базе» и оценивали члены соответствующего экспертного совета при Дмитрии Медведеве эффективность нацпроектов.

Считать надо лучше

– Что показала эта несколько неожиданная, почти от отчаяния взявшаяся, практика национальных проектов? Дело вроде бы шло, деньги вроде бы есть, а ощущения поправки у людей не было категорически. С самого начала неправильно выбранное слово потянуло за собой цепочку следствий. По сути, речь идет о небольших программах частичной выплаты старых долгов. Нацпроекты надо было выдумать уже только для этого, чтобы понять реальную меру незнания, весьма приблизительной информированности и отсутствия внятных оснований для планирования. Когда у вас невнятная информация, утечка денег происходит сама собой чрезвычайно эффективно.

Администрирование выделявшихся денег шло и идет по сей день вовсе не проектным путем: проект предполагает ясную постановку целей, а не систему разрезания ассигнаций на много мелких. Урок национальных проектов в том, что это была своего рода разведка боем, которая показала, что ведомства еще как-то могут функционировать, но категорически не в состоянии работать на развитие. Возникла задача распорядиться относительно небольшими ресурсами (нацпроекты покрывают ничтожную долю валового продукта) – оказалось, что и эти небольшие деньги направить грамотно (а это и значит администрировать) без проектного содержания невозможно.

Ситуацию с лекарствами вы знаете. Нижневартовск, Лонгепас, Сургут, Нефтеюганск, Нягань и Ханты-Мансийск – города крепкие, объединенные принадлежностью к нефтяной провинции, и здравоохранение здесь на высоком уровне. Здесь, как во всей стране, не знали количество льготников, нуждающихся в дорогих и дешевых лекарствах. Отсутствие статистически достоверной информации принципиально не позволяло рассчитать. Вот и прикинули – 20 миллиардов не хватило.

Зато выяснилось, что основные средства, которые должны были «размазаться» на некоторое равномерное, непонятное число людей, «съедены» дорогими лекарственными процессами, когда один человек обходится в две тысячи других. «Вылезла» простая и ясная вещь: мы не знаем, что на самом деле происходит. Государственная статистика давно мало чем интересуется. В начале 1990-х, на радостной волне демократизации и разговора о свободе личности, в ЗАГСах перестали снимать элементарную информацию. Второй это ребенок или третий? Оба родителя или нет? В каких условиях живут? То же со знаменитым материнским капиталом. Речь о втором и третьем ребенке, а как убедиться, что он достоверно второй? Это самая простая из бед.

«Детский» вопрос: где деньги?

В паре из пяти городов, которые я объехал, обнаружилась детальная «роспись» по ветхому жилью: вот номер дома и вот в нем это, а не знаменитые проценты, которые Бюро технической инвентаризации пишут, накидывая пару процентов ежегодно. Прошло пятьдесят лет, значит, шестьдесят процентов износа. За одинаковыми цифрами может стоять совершенно разное состояние. Дома конца XIX века, добротно построенные, на хороших фундаментах, если их не подмыло, могут еще триста лет служить, только мелочевку поменять надо, или стояки. Удивило, что выделять средства на капремонт можно, если на дом вообще. А если надо два столба поправить, это не просчитали.

Но этой «росписи» по стране не было и нет – говорю ответственно, как профессиональный архитектор по образованию, которому таблицами голову не задуришь. А сколько людей в городах? Официально столько, сколько зафиксировала последняя перепись. За это время много чего произошло: кто-то умер, кто-то уехал, кто-то приехал. В одном сельском районе Волгоградской области, где всего 26 тысяч жителей, две с половиной «не учли»!

Я встречался перед поездкой с Медведевым. Он меня пригласил, потому что я имел неосторожность написать записочку. Вы знаете, что инициатива всегда наказуема. Мне пришлось дальше ее развертывать кА раз по поводу капитального ремонта. Дело в том, что заявлены большие деньги. Конечно, не те, что нужны на самом деле. Но даже 150 миллиардов нельзя «съесть сразу». Распилить – можно, использовать грамотно – нет. На это нет строительных мощностей, да и много чего нет, так что процесс все равно растягивается во времени. Детский вопрос: где проверить, как эти деньги тратят? И какова действительная в них потребность?

АПК-программа «с душком»

– Или программа по агропромышленному комплексу – ни проектного содержания, ни понимания, сколько людей в фермерском хозяйстве (реально, а не зарегистрированы), кто ведет личное подсобное хозяйство, ориентированное на рынок, а кто – исключительно на внутреннее потребление. Почему я говорю, что не было проектного содержания? Где-нибудь в Ставропольском крае немедленно выяснилось, что отделений банков-то нет. А как взять кредит? Я уж не говорю про то, что вроде бы правильная система выдачи кредита под залог немедленно показала, что часто и закладывать нечего.

Это гордеевское ведомство (как говорится, ничего личного). Дело не в нем как таковом – персонаже вполне дееспособном, дельном, не вороватом, – а в том, что опорой агропромышленного комплекса являются малые города. Вкладывание в них обеспечивает развитие. Рынок, сервисный рынок может опираться либо только на окрестности крупного города, а дальше простирается «мертвая зона», либо на окрестности малого города, но для этого в нем должна быть усилена жизнь. А она в огромном числе малых городов теплится, как вы знаете, а не интенсифицируется. Но тогда надо думать не об АПК, а о системе, опорой которой являются малые города. И «завязывать» один нацпроект на другой не номинально, типа «вот вам еще денежка на жилье для молодых семей на селе».

«Вагонообразование» всероссийского масштаба

– В городке Нягань еле «выплыли» после краха «веселой» нефтяной компании «Седанко». Теперь новое понятие ввожу в профессиональный обиход: «вагонообразование» – это у них официальная терминологическая единица. Речь о группе вагончиков, обстроенных деревом (известно, как ведомства строили), которая существует там с 1970-начала 1980-х годов. Надо было добывать нефть, и народ там жил. Только в этом городке – 40 тыс. человек и 1600 таких вагончиков.

Есть еще «деревяшки», которые по всей стране строили, – в них вообще жить нельзя с точки зрения врача. Утеплители на фенолах – радость та еще, сказывается на здоровье, особенно детей. Какая любопытная штука получается? Номинально мы должны сказать: это не жилье. По закону, если эти дома признать непригодными для проживания, людей надо в сорок восемь часов выселять. Но выселять некуда: то, что строят, несоотносимо по величинам с потребностями.

Есть третья сторона: половина народу не хочет вылезать из этих вагончиков и от социального жилья по социальным нормам отказывается. Перед вагончиком может стоять приличная японская иномарка, но у людей понимание: нам должны, раз мы жили в этих скотских условиях годами, то сами палец о палец не ударим. Непросто разделить тех, кто не может, кто может частично (скажем, со льготной ипотекой), а кого надо предоставить его дурацкой судьбе, потому что он лентяй. Такая ситуация в России везде, и это не «ковровые» социологические исследования, а персонифицированный учет. Но если в Нягани мэрия привлекла волонтеров и организовала «базу» отделения Академии Госслужбы из Екатеринбурга, то как быть с остальными городами?

Я предложил выбрать двенадцать-пятнадцать пилотных «точек» по стране и провести реальный содержательный аудит. Как выбрать эти «точки»? Можно тыкать в карту. Если попадется начальство с оловянными глазами, которое сталкивается с непривычной для ведомственной логики работой, результат получим заранее известно какой.

С другой стороны, вряд ли удастся такой опыт поставить в чистоте – встретим яростное сопротивление «Росстроя». У них любимое занятие такое: под фонд создать специальное агентство и на этом поставить точку. Медведеву понятно, что доверять это дело «Росстрою» нельзя. Хоть он и вице-премьер, еще не значит, что совладает с огромной машиной, которая может немедленно поднять свои эшелоны по стране, и они кинутся клятвенно заверять, что без них никуда – иначе все обманут.

Затратная «неулучшенка»

– Произошла еще одна вещь. Владимир Путин неосторожно назвал сто пятьдесят миллиардов рублей, которые могут быть выделены на строительство нового жилья, и через три дня цена на стройматериалы поднялась на пятнадцать процентов. Ситуация – как с банкой, привязанной к хвосту. Вы бегаете по кругу, увеличиваете спрос, не увеличивая при этом предложение, потому что сразу это сделать нельзя. Возникает драма, которая и сегодня имеет место быть. Навязанная в советское время единая схема крупнопанельного строительства – самая дорогая и невыгодная в мире – в свое время была объявлена самой дешевой. Спрашиваем у хозяев городов: «Деньги получите, что строить будете?» – Как что? Улучшенную серию. «А сколько она у вас «съест» тепла за тридцать лет?» – Ну, это совсем другой вопрос.

Опять срабатывает не проектный заход, а классический – затратный, сметно-организованный. Хотя в прошлом году более шестидесяти процентов жилья люди построили люди сами – совсем другого и с помощью небольших профессиональных групп. Они не попадут на рынок, если мы не заблокируем дорогу московского типа трестам, которые как чума ползут сейчас на стране, навязывая свои услуги и немедленно взвинчивая цену. Что лишний раз показывает «искусственность» этой «дельты прибыли», которую они себе записывают.

А дальше «вылезли» отсутствие плановой документации, кадастра – всего, что радостно, по американской модели, записано в кодексах – в жилищном и градостроительном. Тот же кадастр сделать быстрее, чем за пять-семь лет, даже при огромных усилиях, нельзя физически. Часто границы участков «живут» много столетий и не двигаются, что бы ни происходило. Они описаны, нанесены на карты и планы. А в той же Нягани по пяти разным поселкам вообще нет документации. Пришли, что-то построили, трубы ищут теперь с миноискателями – планов-то нет.

Внятное образование

– Более или менее внятная ситуация в образовательной сфере. Несколько университетов могут стать крупными университетскими центрами, хотя не без треска и амбиций ректоров, которые готовы рвать и метать – ну как же, терять свое хозяйство.

Со школьными доплатами знаете, какие проблемы, но все-таки получили люди деньги, что уже хорошо.

К федеральным денежкам в ряде регионов добавились региональные, появились региональные доплаты лучшим учителям – это очень существенно. Муниципальные добавки – не везде. А денег нет потому, что закон №131 душат со всех сторон Налоговый и Бюджетный кодексы. Народ у нас изобретательный – выкручивается, но выкручивается под прокуратурой. Нам сейчас придется, благо создан общественный совет при генпрокуратуре, и прокуратуру приводить в чувство.

Я говорил президенту, что прокуратура развеселую работу ведет – «отстрел» мэров и пока добилась одного: Путин обещал осенью провести встречу с муниципалами страны. Сейчас мы заняты подготовкой к ней. «Мы» – это не только Общественная палата, это Всероссийский совет местного самоуправления с очень интересным лидером – Валерием Владимировичем Гальченко. Он депутат Госдумы, когда-то – мэр подмосковного Дмитрова. Активный, энергичный человек, сумевший раскрыть над этим «зонтик» «Единой России» – тоже не помешает для порядка. Плюс профильный комитет Госдумы, который нас на дух не переносил, сейчас пытаемся работать вместе.

Как пройдет встреча, будет зависеть от подготовки. Устраивать «плач Ярославны» абсолютно не серьезно – нужна внятная, реалистичная мини-программа, законодательные поправки с учетом того, что повылезало благодаря национальным проектам – всей меры незнания или неточного, расплывчатого знания, что часто еще хуже. Когда честно говорят «не знаю», что-то еще можно узнать. А когда говорят «кажется», – тут-то и начинается драма.

Дальше-то что?

– Совершенно очевидно, что так называемые нацпроекты придется продлевать. Скорость администрирования оказалась раз в пять меньше, чем воображали идеалисты и схематисты вроде Кудрина, которые писали цифры. Греф (ничего личного, симпатичный, образованный человек) продемонстрировал принципиальный отказ видеть страну в ее многообразии: получается, план вырезаем на резиновую печать и проходим этой печатью, и оно как-нибудь да устроится. Изменить эту машину куда сложнее, чем отловить жулика или посадить честного человека. Мне пришлось выручать «из-под тюрьмы» замечательного борца с сельским рейдерством в Свердловской области. Пришлось полпреда Латышева беспокоить, образа выносить. Одного человека так можно спасти, хотя работает система, по которой ему надо бы сидеть.

Сейчас чего только не пишут про президента: якобы учредил чуть ли не диктатуру. Хотя он шаг за шагом, включая создание Общественной палаты и советов при ранее закрытых ведомствах, приоткрывает завесу тайн. Я теперь вхожу в совет при ФСБ, взял на себя пограничье.

Есть смысл в наличии во власти законного свидетеля – никто не зарывается. В первый раз, когда я пришел на заседание комитета в Госдуме, рта не раскрыл. Но выгнать меня нельзя, я по закону имею право присутствовать. И я не один такой сумасшедший, половина Общественной палаты – люди, которые так работают. Нам удалось внести пару поправок в Лесной кодекс, а ведь совсем собирались не пускать за грибами.

Поправки к Жилищному кодексу приняли благодаря героической, замечательной женщине Галине Петровне Хованской: удалось оговорить права детей, оказавшихся жертвами бракоразводных процессов, на очереди старики. Еще 154 поправки, которые снова надо будет пробивать.

  

Инесса ФОТЕВА, г. Магнитогорск. Городская газета «Открытая газета», № 31, 15 августа 2007 г.