Уже больше месяца нашей страной руководит новый президент. Какая форма власти формируется в России и какой политический режим и в какой степени этот режим может быть эффективным, успешным и гарантировать нам стабильность? Об этом мы беседуем с ведущим исследователем московского фонда Карнеги Лилией ШВЕЦОВОЙ.

- Дмитрий Медведев назвал этот режим тандемом. Некоторые называет его словом диархия, другие говорят о двоевластии и двоецентре. Но у всех есть большие сомнения относительно того, как этот режим будет управлять. Создается впечатление, что и у самих создателей нового политического режима, то есть у Владимира Путина и Дмитрия Медведева, есть определенные сомнения в том, как эта интересная формула власти будет работать. Именно поэтому они назначили первым заместителем председателя правительства РФ Игоря Шувалова, одного из достаточно эффективных российских и кремлевских менеджеров, умного и толкового человека, который служил обоим, работал и в правительстве, и в администрации кремля, и в аппарате президента. Они назначили его специалистом, который должен сформировать механизм принятия решений при существовании двух сильных лидеров, которые находятся в двух отдельных помещениях - белом доме и кремле. Владимир Путин до сих пор имеет более семидесяти процентов рейтинга и пользуется любовью со стороны части общественности, особенно женской и престарелой. Однако избранный президент Медведев наделен огромнейшими полномочиями. Ни одна из более-менее цивилизованных нынешних республик не дает президенту по конституции таких огромных полномочий. Поэтому действительно возникает странная ситуация. Но если сделать небольшой экскурс в историю, то мы увидим, что ситуации двоевластия уже существовали. А слово диархия, которое употребляют применительно к нынешней формуле Медведев-Путин, либо Путин-Медведев, была изобретена во времена императора Августа, когда император и сенат при Римской республике договорились о размежевании полномочий. Тогда у сената были огромные правовые полномочия, а у императора - огромные исполнительные полномочия. Император выступал в роли Путина. Римляне понимали, что когда есть два центра власти, тогда неизбежно начинаются столкновения. Поэтому они изобрели еще и третью роль - роль префекта, руководителя, лидера римских преторианских бригад, который играл роль уравновешивающей силы. Много двоевластий было и потом. Во времена английской революции одно двоевластие сменялось другим. Затем была Франция, затем Россия, когда существовали временное правительство и совет народных депутатов. И до этого у нас два раза была диархия. И в современной России было два случая двоевластия. Один из них - это 1991-1993 годы, когда парламент был против президента, съезд народных депутатов против Ельцина. Но самый интересный случай диархии случился в конце 1998-го - начале 1999 года. Это была практически та диархия, какая возникает сегодня. А именно - сильный премьер-министр Евгений Примаков, который опирался на созданное им же правительство левого толка с включением коммунистов, при слабом президенте Борисе Ельцине. Правительство опиралось на парламент, в котором коммунисты являлись ведущей фракцией, блокировавшей все решения. В течение семи месяцев Россия по сути имела европейскую систему власти. Евгений Примаков в какой-то степени сделал для страны больше, чем сделал Гайдар с собственным правительством. Именно Евгений Примаков своей умной и четкой социально-экономической политикой, которая основывалась на макроэкономической стабилизации, создал условия для экономического подъема России, который произошел при Путине. Та диархия кончилась довольно быстро. Примаков был изгнан из кабинета, а правительство отправлено в отставку. Власть вернулась к Ельцину, который в 1999 году призвал Путина и соответствующую силовую структуру к управлению.

- Лилия Федоровна, в чем, на ваш взгляд, заключаются полномочия лидеров? В чем разница, в чем их сила? Чем они владеют, что у них в руках? Кто сильнее, кто могущественнее?

- На данный момент лишь двадцать процентов людей, которым я задавала вопрос о том, где сегодня центр власти - в белом доме или в кремле, ответили, что в кремле. Дать ответ на этот вопрос сейчас трудно, потому что мы получили асимметрическую ситуацию. В белом доме - основные политические, бюрократические, аппаратные ресурсы. Путин продолжает опираться на мощную поддержку бюрократической корпорации, которая представлена в нашей стране «Единой Россией». Путин продолжает опираться на большинство губернаторов, назначенных им, - они его люди. Бюрократическая корпорация в кремле - это тоже люди Путина. И хотя Медведев - часть путинской команды, он им не нужен, враждебен, потому что Путин для них - и символ, и выразитель их интересов, и сила, которая гарантирует статус-кво. Это гарантия их выживания. Для большинства населения Путин - это что-то понятное. При Путине большинство людей стало жить пусть ненамного, но получше. Поэтому вся та стабильность, которая у нас существует семь-восемь лет, ассоциируется именно с именем Владимира Путина, который сумел создать в глазах населения образ прагматичного и четкого политика. Поэтому у него огромнейшие ресурсы. И эти ресурсы - в правительстве.

- К чему это может привести?

- Это приводит к тому, что в одних руках все полномочия, а в других руках – огромный потенциал, который, в принципе, можно использовать, но непонятно, будет ли Медведев его использовать. Дмитрий Медведев семнадцать лет был верным помощником и соратником Путина, секретарем, который юридически оформлял решения отдела по экономическим связям питерской мэрии еще в 1991-1993 годах. То есть Медведев - самый комфортный для Путина человек. И ожидать от этого человека, что он вдруг возомнит себя хозяином всея Руси, трудно. Тем не менее, все равно ни Путин, ни ближайшие его люди своему соратнику не доверяют. Именно поэтому Путин стал премьером на следующий же день после инаугурации Медведева. Именно поэтому все рычаги власти уже были сконцентрированы в правительстве. И именно поэтому мы получили правительство, которое мы получили. Говорить о передаче власти неправильно - у нас передачи власти не произошло. У нас произошло воспроизводство власти. Той же самой власти, которая для того, чтобы выглядеть цивилизованной, просто произвела перестановку мест. Сечин был первым помощником в кремлевской администрации, теперь стал вице-премьером по промышленности. Даже людям, которые полностью потеряли доверие Владимира Владимировича, нашли место. Устинова сослали полномочным представителем президента в южный регион. Никто не выброшен, все только переместились, поменяли таблички. А Дмитрия Медведева окружили заботливыми объятиями. Руководителем президентской администрации стал Сергей Нарышкин - четкий, умный и толковый аппаратчик, один из лучших в России. Он тоже из внешней разведки. Теперь он будет управлять кремлевскими коридорами.

- Означает ли это, что фактически власть будет в белом доме, но будет легитимироваться подписью Дмитрия Медведева?

- Конечно, на первых порах центр власти будет находиться в белом доме. Основные решения будут приниматься в белом доме, и именно белый дом будет гарантировать выполнение этих решений. В России произошло разделение формальной и реальной власти. Формальная власть - в кремле. Реальная власть - в белом доме. Мы станем свидетелями процесса, который покажет, насколько такое разделение может быть устойчивым. Ведь рано или поздно, каким бы лояльным человеком по отношению к Путину не был Дмитрий Медведев, возникнет целый ряд обстоятельств, которые будут заставлять кремль стремиться к принятию решений. Есть логика кремлевских коридоров, есть логика отношения Запада к России. Запад будет стремиться иметь дело с Медведевым, с кремлем. Оно и понятно - это конституция, это президент, у которого полномочия и который должен направлять внешнюю и внутреннюю политику Российской Федерации. Кроме того есть люди недовольные, которые не получили места в первом ряду путинской элиты. Есть масса людей в бизнесе, готовых присягнуть новому царю и создать вокруг нового царя свой круг, свою элиту. Они и будут пытаться концентрироваться вокруг Медведева. Они уже начали бежать к нему в январе, в начале февраля, вызвав шок у еще действовавшего президента Путина. Медведев уже пошел на маленький шажок, он, например, создал институт стратегического развития, в котором работают яркие, образованные люди, и которые делают для Медведева разработки иного, альтернативного плана. Вопрос: пригодятся ли когда-нибудь Дмитрию Медведеву эти разработки.

- Получается, что возникшая в России модель асимметрического лидерства крайне неустойчива и нестабильна?

- Конечно. Эта модель лидерства и этот политический режим, который создается заново, но на прежней основе, с теми же людьми, с теми же механизмами и с теми же инструментами, ориентированы только на сохранение статус-кво любой ценой. И эта модель будет прежде всего заниматься разрешением системных и других конфликтов, которые будут возникать между белым домом и кремлем. Эта модель совершенно не готова и не предрасположена к осуществлению задач модернизации и новаций, которые и Путин, и Медведев ставят перед обществом.

- Как вы думаете, возможны ли в этой ситуации конфликты?

- Есть три сценария развития этого политического режима. Первый сценарий наиболее вероятный, и рано или поздно, на мой взгляд, это произойдет. Это возврат из асимметрического лидерства, из этого аргентинского танго. Раньше в Аргентине этот танец танцевали мужчины друг с другом, один из которых был ведущим, а второй ведомым. Это будет возврат к одному центру влияния. Кем будет возглавляться этот центр влияния - Медведевым или Путиным - сказать трудно. У Медведева есть шанс получить рычаги власти, но у него есть и огромный ограничитель: если он в течение этого года не даст знак элите и, прежде всего, бизнесу, что он готов стать независимым лидером, то на следующий год его шансы сведутся к нулю. Общество перестанет усматривать в нем лидера.

- А общество готово увидеть в Медведеве лидера?

- Последние социологические опросы исследовательской организации «Левада-Центр» говорят о следующем: шестьдесят семь процентов опрошенных считают, что фактическая власть останется у Путина, двадцать пять процентов считают, что власть перейдет к Медведеву. Сорок семь процентов опрошенных сказали, что лучше, чтобы власть перешла в кремль, там должна быть власть по конституции. Двадцать два процента населения посчитали, что власть должна остаться в белом доме. То есть люди готовы к тому, чтобы рейтинг власти с поддержкой из одного кармана перешел в карман к Медведеву.

- Каков второй сценарий?

- Болото, перетягивание каната. Власть застрянет где-то на пути между белым домом и кремлем. Это мы проходили в 1991-1993 годах. Решения будут блокироваться, и власть в конечном итоге будет парализована. Это самая плохая ситуация, потому что, когда власть парализована, никто ничего не решает. С другой стороны, понятно, что когда кот спит, мыши бегают. В нашей стране это опасно и может произойти все, что угодно. Обычно в такой ситуации на арену выходит некто один «весь в белом». Желающих сыграть роль «одного в белом» в этом цирке предостаточно.

- Что представляет собой третий сценарий?

- Третий сценарий - это когда происходят раздробление, фрагментация политического класса. Начнут формироваться кучки. Произойдет открывание форточек и дверей. Появится независимое телевидение, то есть руководители каналов будут показывать все, что захотят. В конечном итоге возникнет живая ситуация дискуссии, которая может открыть простор для чего-то нового и, может быть, даже для пересмотра нынешней политической системы. Но, опять-таки, результат этой ситуации будет во многом зависеть от того, сможет ли в стране появиться умная и цивилизованная оппозиция.

- Лилия Федоровна, а какие экономические проблемы стоят сейчас перед нашими политическими лидерами?

- Первая проблема - инфляция. Это основная проблема, которая волнует население. С ней прежнее правительство не смогло справиться. В прошлом году инфляция достигла двенадцати процентов. На данный момент инфляция составляет около шести процентов. Следовательно, в этом году процент инфляции может быть еще выше. Согласно независимым источникам информации, инфляция на продукты уже достигает двадцати пяти процентов. Она перечеркивает все повышения зарплат и пенсий. Принятие решения о повышении энерготарифов от двадцати до тридцати процентов - это еще один скачок инфляции. Вторая проблема не менее важная - это корпоративный долг России, который сегодня официально составляет четыреста девяносто миллиардов долларов, а неофициально он превышает пятьсот миллиардов долларов. Эта цифра равна всем золотовалютным запасам России, которые достигают как раз пятьсот миллиардов долларов. То есть фактически у страны нет золотовалютных запасов.

- Расскажите, пожалуйста, подробнее о том, что такое корпоративный долг?

- Это долг газпрома, роснефти, всех государственных корпораций, которые берут в долг у Запада, а возвращать им нечем. А сейчас взять в долг у западных банков вообще очень трудно в силу финансового клинча. Третью проблему можно назвать триадой - это три проблемы, которые дадут о себе знать в 2011-2012 годах - эти годы некоторые официальные экономисты считают неким пределом.

- И каковы элементы и проблемы триады?

- Первый элемент этой триады - проблема демографии. Несмотря на некоторое повышение рождаемости, мы будем терять в год один процент трудоспособной силы. Ни одна страна в мире никогда не развивалась ускоренными или нормальными темпами, теряя один процент трудоспособного населения в год. Второй элемент – нехватка энергоресурсов, с которым сталкивается страна. Это огромная нехватка газа на внутреннем рынке, нехватка электроэнергии, которая должна усилиться к 2011-2012 годам. Третий элемент триады – это падающая инфраструктура, которая тотально ограничивает развитие российской экономики. Это, прежде всего, автомобильные и железные дороги. К этому я добавлю и несколько других проблем. По данным центра аналитических разработок при правительстве, России трудно выйти даже на уровень среднеразвитых стран по одному только фактору: как мы строим экономику, как развиваемся. В нашем производстве роль интеллектуального потенциала составляет всего лишь пятнадцать процентов. Для примера, в Польше – тридцать пять, в Венгрии – семьдесят процентов. То есть мы развиваемся еще по принципу молотка и кувалды. Поэтому срочно необходима экономическая реформа. И проблема новой экономической реформы не сводится к усилению роли банков, к усилению механизмов финансового регулирования, к дискуссиям относительно того, какая модель экономики у нас должна быть - инфляционная или нет. Проблема в том, сможет ли нынешняя власть в ее обновленном, перетасованном виде гарантировать прочность института частной собственности, который может дать возможность, не боясь завтрашнего дня, вкладывать в эту собственность деньги и российским, и иностранным бизнесменам. Это первое. Второе - сможет ли эта власть гарантировать экономическую конкуренцию, которой нет. Из-за чего растут цены? Из-за госмонополии. У нас нет соревновательности, нет конкуренции. У нас в прошлом году на тридцать процентов увеличились госрасходы. Кому пошли эти деньги - пенсионерам, населению? Ни в коем случае. Двадцать пять-двадцать семь процентов пошли в госмонополии, и лишь два-три процента пошло на повышение жизненного уровня. Поэтому инфляция происходит не от того, что повышаются зарплата и пенсия, а потому, что деньги идут в госмонополии. Они практически захватили все, ликвидировав возможности для среднего и малого бизнеса. В-третьих, это несовершенство закона. Как человеку, который руководит советом директоров крупных монополий, без закона разделить власть и собственность?

- Лилия Федоровна, давайте поговорим о внешней политике.

- В любых странах внешняя политика имеет свою логику и закономерности. В России внешняя политика практически отсутствует где-то с середины 1990-х годов. Она превратилась в инструмент поддержания политического режима, в средство решения внутренних проблем. Вот была когда-то идеология марксизма, реального социализма и так далее. Тогда внешняя политика имела свою логику, потому что были внутренние инструменты консолидации общества, мобилизации его на что-нибудь, например, на БАМ, были какие-то коммунистические идеи, в которые верили или не верили, но они были. Сейчас идей нет. Не знают, чем наполнить понятие патриотизм. Можно, конечно, наполнять «Зенитом» и хоккеем. Но в ситуации, когда нет идеи консолидации нашей огромной, интересной и страшной страны, прибегают к внешней политике, и основным инструментом делают врага. В течение 2007 года создавали врагов из Запада и из Америки.

- А как вел внешнюю политику Путин?

- У Путина не было никакого опыта во внешнеполитической игре, и он предложил Западу игру в наперстки. И он их обыграл. Потому что там не знают, как играть в наперстки, они играют в другие игры. Путин же сумел использовать Запад в качестве обоснования, легитимации и поддержки политической системы, которая появилась в России. Путин и кремлевская элита сумели использовать Запад как огромную машину по отмыванию российских денег. Вся наша олигархическая элита возникла в 1999 году. Сейчас у нас насчитывают порядка ста миллиардеров. По официальным данным, то есть по тем суммам, что они продекларировали, в их владении более 300 миллиардов долларов. Это чуть меньше, чем российский золотовалютный запас. Но это по официальным данным. Неофициально, думаю, капитала у наших миллиардеров гораздо больше, чем в закромах российского государства. Кроме того, по официальным данным, в России сто тысяч долларовых миллионеров. Понятно, что олигархи первого и второго эшелона не поднялись бы без участия и содействия западных банков и западного олигархата. Так что Запад был использован российской властью и российской элитой по полной программе.

Среди западных политиков можно назвать несколько сильных лидеров, но они Путину и в подметки не годятся, потому что он обводит их вокруг пальца, использует как шестерок. В этом ряду выделяются путинский друг, бывший канцлер Германии Шредер, бывший президент Франции Ширак. Как только некоторые страны типа Литвы и Польши начинали на саммитах возмущаться тем, что Россия перекрыла в Литву трубопровод «Дружба» и не дает нефти, а Россия перекрыла трубопровод, потому что Литва не продала нам основной свой нефтеперерабатывающий завод, так вставал Ширак и говорил: «Как вы можете? Как вы неразумно поступаете в отношении России. Вы не должны сердить нашего уважаемого гостя Владимира Владимировича Путина». И все замолкали. Есть масса других друзей типа нынешнего французского президента Саркози, который пришел к власти за счет того, что обещал французам реформы везде, в том числе во внешней политике. Он страшно критиковал российскую внешнюю политику. А через неделю после того, как Саркози пришел к власти, звонит ему Владимир Владимирович, поздравляет с приходом к власти и говорит примерно следующее: «Слушай, Николя, у тебя есть компания «Тоталь», которую мы выкинули из «Северного потока». Мы можем тебя с «Тоталь» пригласить в качестве соинвестора и соорганизаторов проекта». Николя после этого свою риторику изменил и стал верным защитником Путина. Он приехал в Москву, Путин ему объяснил всю философию жизни. И тот не сказал ни слова против, только все руку жал. Таким же другом является и Буш. Так что у Путина, его режима и правящей элиты, которая сейчас у власти, нет никаких внешних ограничителей, которые сдерживали бы то, что они делают внутри страны. Запад не имеет стратегии в отношении России, не знает, что делать с нашей страной, которая обладает местом в совете безопасности и может заблокировать любое решение совета безопасности и заставить Запад играть не по правилам. Мы единственная страна, которая имеет огромный ядерный потенциал, который может смести с лица земли и Европу, и Соединенные Штаты. Запад этого опасается и не знает ни как нам помочь, ни как нас унять. Он ограничился тем, что превратился в фактор, помогающий выживать российскому классу рантье.

В России сформировался любопытный политический бизнес-класс, который никогда не смог бы обеспечить свое выживание, будь Россия закрытой страной типа Кубы или Северной Кореи. Они могут обеспечить свое выживание лишь добывая ресурсы всей таблицы Менделеева и продавая их в необработанном виде за рубеж. И Запад покупает эти ресурсы. Запад обеспечивает себе внешнюю стабильность. Россия никогда еще не жила в таких комфортных внешних условиях: никаких угроз со стороны Запада. Правда, есть угрозы с Юга. Российский бизнес-класс, который, в принципе, живет на Западе, одновременно консолидирует Россию, убеждая, что она может выжить, только закрыв двери и отгородившись от Запада. Это потрясающая тактика: быть на Западе и быть против Запада. Сейчас сложилась ситуация, с которой Запад должен что-то делать. Превратив Запад во врага, ухудшив личные отношения с некоторыми политиками, особенно с западным общественным мнением, Путин вместе с Медведевым, очевидно, поняли, что достигли определенной красной линии, за которую переходить нельзя. В этом году Запад уже дал сигнал кремлю и белому дому.

- И что это за сигнал?

- Первое - это признание независимости Косова, против чего Россия активно и отчаянно боролась. Второе - принятие решения разместить ракеты в Польше и радар в Чехии, несмотря на российское «нет». А это - элементы американской противоракетной обороны. Третье, несмотря на то, что Россия жестко заявила, что любое расширение НАТО за пределы Центральной и Восточной Европы будет воспринято как военная угроза, и мы ответим адекватно, сессия саммита в Бухаресте в апреле этого года приняла решение о том, что Украина и Грузия будут в НАТО. То есть были проигнорированы все требования России. Эти решения были приняты именно потому, что Запад как коллективная общность начал проявлять беспокойство по поводу дальнейшей эволюции Путина.

- Лилия Федоровна, а насколько серьезной проблемой на сегодняшнем этапе является давление со стороны азиатско-тихоокеанского региона и Китая? Какая стратегия у новой и старой российской власти в отношении этого региона?

- В целом азиатско-тихоокеанский регион и Китай не очень вписываются в общую концепцию внешней политики, потому что внешняя политика немного разбалансирована. Для России стратегически основным центром внимания является СНГ. Есть осознание того, что Китай – очень серьезный партнер. Есть стремление сделать Китай сырьевым партнером. Есть и осознание угрозы Китая как влиятельного экономического и политического игрока, прежде всего, в шанхайской группе, где он - лидирующая страна. Россия, несмотря на свой экономический рост, несмотря на определенные сырьевые потенциалы, в целом находится в тени гиганта, который поднимается. Считается, что Китай – это основная сверхдержава, которая будет влиять не только на геополитику, но и на экономическую расстановку в мире. И уже влияет.

- Лилия Федоровна, давайте вернемся к внутренней политике. Есть ли, на ваш взгляд, в нынешней ситуации возможность создавать новые партии?

- Думаю, в России нет никаких возможностей для создания и формирования реальных партий. Реальные партии формируются снизу. Как можно создать партию, если нужно иметь пятьдесят тысяч человек сразу? Как можно создать партию, если нельзя объединяться в блоки? Как можно создать партию, имея семипроцентный барьер проходимости на выборах? Такого практически в мире нигде нет, кроме диктаторских стран. Закон о партиях и избирательное законодательство в России специально созданы таким образом, чтобы создать партию было невозможно. А без политической конкуренции у страны есть один путь - к тоталитарному режиму.

  

Ирина ЧЕРНЕЦКАЯ, г. Ломоносов. Газета "Балтийский луч", № 25 от 20 июня 2008 года.