Цены на бензин в России могут снизиться на 20-30 процентов, считает Президент Института Энергетической политики Владимир Милов.

В это воскресенье, 7 сентября, нефтяники и газовики отмечали свой профессиональный праздник. В России зависимость всех сфер деятельности от их успехов чрезвычайно велика. Но население в первую очередь интересуют конкретные вещи. Например, бензин. Есть теория, что рост мировых цен на нефть поднимает цены и у нас. На самом деле это не так, считает Президент Института Энергетической политики Владимир Милов на семинаре региональной журналистики «Из первых уст».

Баснословная маржа

Если проанализировать данные по оптовым и розничным ценам, то можно увидеть интересную закономерность: розница поднимает цену почти вдвое. Хотя в оптовую цену, которая отпускается с нефтезавода, входят все издержки добычи, транспортировки, налоги (основные налоги у нас сосредоточены в нефтедобывающем звене). Как ни парадоксально, но и в регионах, близко расположенных к нефтезаводам, ситуация такая же. Пример тому – Башкортостан.

Получается, что добыть, транспортировать, поставить на завод и переработать стоит, на самом деле, дешевле, чем мероприятия по перевозке с завода на нефтебазу и с нефтебазы на бензоколонку. И к мировому рынку такой принцип формирования цены на нефть не имеет никакого отношения. Это достаточно стандартная ситуация, которая существует во многих других сферах экономики нашей страны, вызванная недостатком конкуренции, считает Милов.

– Если объяснять эту ситуацию с бензином, начиная издалека, то в целом нефтяная индустрия, которая досталась нам в наследство от Советского Союза, никогда не мыслилась как конкурентная. Акционирование и приватизация нефтяной промышленности позволили создать крупные международные конкурентоспособные компании, которые резко увеличили добычу, инвестиции. Но при этом была законсервирована структура рынка нефтепродуктов. То есть все областные предприятия, занимающиеся нефтепродуктообеспечением, включили по списку в состав нефтяных компаний. И каждая из нефтяных компаний, в итоге, досталась какому-то региону. В последующем для независимых участников вход на этот рынок стал крайне осложнен.

Следует учесть к тому же, что эта специфическая сфера стала предметом пристального интереса со стороны коррумпированных властных чиновников, региональных и местных, и всякого рода мафиозных групп. Что, собственно, ни для кого не секрет. По сути дела, мы получили рынок, который сложился в результате картельного взаимодействия между крупными нефтяными компаниями и региональными игроками, а именно чиновниками и теневыми коммерческими структурами.

Интересен ещё тот факт, что многие крупные компании вышли напрямую из этого полукриминального бензинового бизнеса. То есть, как бы вышли. По сути дела, они просто сдают свой бренд. А за использование имени получают определенную сумму. В итоге, у нас 75 процентов автозаправочных станций в России принадлежат не крупным вертикально интегрированным нефтяным компаниям, а местным независимым трейдерам. Они-то и пользуются тем обстоятельством, что человек не поедет заправляться из Москвы в Санкт-Петербург из-за того, что там бензин дешевле. Поэтому есть средняя оценка: от 200 до 400 километров. В рамках этих локальных территорий действуют альянсы розничных поставщиков, сбытовых компаний, которые владеют нефтебазами и бензоколонками. Они, по сути дела, согласованным, картельным образом устанавливают розничные цены. И потом очень красиво объясняют, что есть некоторая связь с мировым рынком.

– У меня есть не просто предположение, а точное знание того, как владельцы АЗС устанавливают цены. Они очень внимательно анализируют покупательную способность людей, которые проживают на соответствующей территории. Грубо говоря, сколько они могут по своим доходам платить за бензин. Они назначают цену, поднимая ее каждую неделю на 30-40 копеек, исходя из динамики покупательной способности и смотрят: замедлится ли рост спроса на бензин. Когда этого не происходит, а люди продолжают покупать по таким ценам, значит, готовятся к следующему повышению, – раскрывает простую схему Милов.

В итоге, Россия оказалась в уникальном положении. Нигде в мире нет такой разницы между оптовыми и розничными ценами на нефтепродукты. Эта разница в лучшем случае составляет в некоторых странах десятки процентов. В России розничная цена нефтепродуктов в 2 раза выше, чем оптовая. При этом даже страны, у которых гораздо более высокие розничные налоги, акцизы на бензин и дизельное топливо, всё равно имеют меньшую разницу оптовых и розничных цен. У нас акциз – 3-60 на высокооктановый бензин, это достаточно скромная доля – 1/7 или 1/6 розничной цены. Так что разница между розничными и оптовыми ценами не объясняется налогами. Она обусловлена непомерно раздутой розничной маржой. Эта чистая разница, которую зарабатывают розничные продавцы нефтепродуктов, составляет примерно треть от цены.

Ограничение экспорта

У нас довольно ограничены возможности для того, чтобы все наши баррели свободно вывезти на мировой рынок. По мнению Милова, это связано с фактором достаточно жёсткой, прогрессивной шкалы налогообложения. Компаниям всё равно, какая сейчас на мировом рынке цена нефти. У нас сейчас такая шкала налогообложения, что компании получают чистой выручки за вычетом экспортных налогов порядка 30 долларов за баррель. Это факт. Всё, что между 30 и 140, забирается в бюджет. Кроме того, нефть, которую добыли, надо еще физически вывезти. А у нас с этим большие сложности, так как сохраняются ограничения по экспортным возможностям нефтепроводной системы – есть жесткая шкала по налогообложению экспорта сырой нефти, ограничения по мощностям трубопроводов, пропускной способностью, к примеру, Босфора или Датского пролива. Именно поэтому, считает Милов, компании производят больше нефтепродуктов на наших заводах и вывозят их за границу, чтобы там их продать в виде нефтепродуктов, а не сырой нефти.

Но экономически это невыгодно. Качество светлых нефтепродуктов наших нефтезаводов, которые строились 50 лет назад, в основном, под производство мазута, крайне низкое. На европейском рынке они просто не востребованы. Наш бензин и дизельное топливо можно вывозить на европейские заводы только на вторичную переработку. То есть использовать их как топливо никто не будет. А у многих из тех, кто занимается вторичной переработкой вывезенных из России нефтепродуктов, свободных мощностей не хватает.

Какой напрашивается из этого вывод? У компаний нет альтернативы тому, чтобы дополнительные баррели продавать здесь в качестве бензина или других нефтепродуктов российским потребителям.

Учитывая все вышесказанное, Владимир Милов считает, что цены на бензин в России могут и должны снизиться. Причем, на 20-30 процентов!

– Первое, что нам надо делать, это развивать инфраструктуру розничного рынка нефтепродуктов, развивать нефтеперерабатывающие мощности, развивать сеть нефтебаз и автозаправочных станций, – предлагает Милов. – Что для этого надо делать? Есть предложения достаточно простые: отобрать, поделить, принудительно разделить. Это один путь. Есть другой. Просто надо снять барьеры входа, как говорят антимонопольщики, и пустить туда независимых игроков. Если бы собственником нового завода были бы иностранные компании, те же «Шелл» вместе с ВР, то они бы конкурировали с действующими владельцами рязанского, московского, ярославского заводов и так далее. Если бы такая штука появилась, то это оказало бы очень благотворное влияние на рынок. Увеличилось бы предложение, повысился бы уровень конкуренции.

  

Галина ФЕОКТИСТОВА, г. Уфа. ИА «Уфа-Информ» 09 сентября 2008 г