О финансовом кризисе в мире и в России размышляет

Сергей АЛЕКСАШЕНКО, известный экономист, директор независимого исследовательского центра "Развитие", член совета директоров Национальной Ассоциации Участников Фондового Рынка (НАУФОР) . На одном из семинаров Клуба региональной журналистики в Москве все дискуссии касались этой животрепещущей темы. Позиция нашего нынешнего собеседника отличается взвешенностью и четкостью. Потому она легко воспринимается широкой публикой и объясняет причины последних событий в экономике регионов.

То ли есть, то ли нет

Наша страна находится в интересном состоянии. У нас нет кризиса, но создан антикризисный штаб. Еще есть четыре антикризисных штаба, которые работают по отдельным отраслям, заседания проводятся ежедневно, там выступает президент регулярно и говорит об очередных принятых мерах. Но кризиса, тем не менее, нет. Как это ни смешно звучит, я склонен с этим согласиться.

Кризис, вообще говоря, это не одномоментное событие, это не атомный взрыв, который шарахнул, а потом идут последствия. Экономический кризис – это процесс. Он может быть коротким, он может быть длинным. Тем не менее, это процесс. Мне кажется, что Россия находится в самом начале кризисного процесса. У нас только сформировались, выявились, вышли на поверхность болевые точки, которые нас будут доставать, бить, на которые мы будем обращать внимание, за которые нашему населению придется расплачиваться.

Финзакупорка падением цен на нефть

Понятно, что есть глобальный финансовый кризис, от которого уйти нельзя. В первую очередь, это кризис финансовых институтов в Соединенных Штатах Америки, в Европе. Это очень болезненный процесс, потому что в современном мире банковская система как кровеносная система в организме человека. Вроде, все органы работают нормально, но стоит произойти закупорке сосуда, возникает тромб, и человек умирает практически мгновенно. Банковская система выполняет такую же роль, потому что она обслуживает всех остальных субъектов экономики, она проводит расчеты между ними.

С этим связан масштаб чрезвычайной помощи со стороны государств, срочные меры, когда мы каждый день слышали, о выделении в поддержку экономики 10, 100, 150, 700 миллиардов долларов и евро. То есть, деньги фантастические, о которых никогда на моей памяти даже в близких объемах не говорилось ни в Европе, ни в Америке. Этот кризис, безусловно, оказывает влияние на российскую экономику. Более того, события, развернувшиеся в США и в Европе, послужили определенным триггером (спусковым крючком) для того, чтобы кризисные процессы пошли дальше.

Каков смысл болезни? Что проявилось в России, в российской экономике? Это две проблемы. Об одной было известно давно. О ней говорили последние десятилетия. Это зависимость советской или российской экономики от цены на нефть. Безусловно, об этой зависимости все говорили, ожидая кризис именно с падением цен на нефть. Но никто в этот сценарий особо не верил, потому что цена устойчиво росла. А когда в начале этого года она с 80 долл. за баррель скакнула за 100, а потом 120, а потом и 140, тут все были в эйфории. Я, честно говоря, сам пропустил процесс, когда выяснилось, что бюджет Российской Федерации просчитан при цене на нефть 70 долл. за баррель. То есть, в прошлом году это было чуть менее 40 – 38 или 39 долл., а в этом году получилось 70 долл. за баррель. И тут цены упали ниже 65 долл. за баррель. Вообще говоря, есть множество опасений того, что нефть продолжит свое снижение вплоть до 50 долл. за баррель, а, может быть, до 40 долл.

Это, конечно, связано с общей рецессией – замедлением развития мировой экономики. Она тормозит практически во всех регионах мира. Это снижает спрос на сырьевые ресурсы.

Кроме того, кризис финансовых институтов, банков, привел к тому, что многие спекулянты – люди, которые играли на сырьевых рынках, лишились возможности привлекать заемные деньги для своих операций, и это потребовало резкого закрытия многих инвестиционных позиций. Кроме всего, вырос курс доллара по отношению к евро. Потому что, когда доллар ослаблялся к евро, цена на нефть росла. Соответственно, сейчас процесс идет в обратную сторону.

В итоге федеральный бюджет не досчитается существенной части своих доходов. Это ставит российские власти, правительство, всю экономику в очень сложное положение. Потому что, с одной стороны, есть бюджет 2009 года. Есть предварительные бюджеты на 2010 и 2011 года. Объем расходных обещаний правительства, которые даны, достаточно велик. Последние два-три года прошла какая-то безудержная гонка расходных обещаний. Она привела к тому, что если в 2005 году бюджет складывался при той цене нефти, которая была 3-4 года назад, то в этом году бюджет был составлен при прошлогодней цене нефти - в среднем 65 долл.

Что будет делать власть в этой ситуации? Тем более, если случился финансовый кризис. Здесь нужно поддерживать банки, нужно поддерживать какие-то отрасли, нужно капитализировать Внешэкономбанк, агентство по страхованию вкладов... Получается, что эта проблема будет достаточно болезненной. А если добавить ко всему, что в российской экономике намечается, как минимум, снижение темпов роста, то, соответственно, и поступления налогов в бюджет будут идти не в таком объеме, как ожидалось. Люди уже понимают, что в этой ситуации деньги нужно экономить и откладывать в кубышку, объем поступающих налогов в бюджет может реально сократиться достаточно значимо.

Уже в прошлом году была отмечена тенденция, когда объем налогов уже не рос. Эта тенденция, видимо, продолжается и в этом году. Соответственно, в следующем году будет еще тяжелее.

Вторая проблема относительно новая. Она очень остро проявилась в конце весны прошлого года. Имеется в виду рост корпоративной задолженности внешнего долга российских банков и компаний. Очень быстро - с середины 2005 года до середины 2008 года - внешний долг российских банков и компаний вырос со 100 млрд. долл. до 500 млрд. долл. То есть, за три года – в пять раз. И на начало октября объем внешнего долга российских банков и компаний практически сравнялся с объемом золотовалютных резервов. Выяснилось, что если одномоментно нужно будет заплатить весь внешний долг, и банки и компании придут к Центральному банку покупать валюту, то у Центрального банка после этого ничего не останется – ни своих, ни минфиновских резервов, все нужно будет продать.

Самое печальное состоит в том, что с точки зрения государственных финансов, из этих 500 млрд. долл. 200 млрд. долл. нужно было заплатить в течение шести кварталов, начиная с середины этого года до конца 2009 года. Мало того, что этих долгов набралось много, так они еще были очень короткими.

Многие банкиры, предприниматели говорят: «Мы же брали в долг и, честно говоря, не собирались возвращать. Мы надеялись рефинансировать. Вот придет срок погашения, мы возьмем новые кредиты. Сначала берем на полгода, потом подходит срок – мы берем еще на полтора, потом берем на три года, потом на пять». То есть, всерьез никто не просматривал плохих сценариев.

Выясняется, что была эйфория ожиданий, когда все считали, что нефтяное благоденствие будет продолжаться вечно. Но тут случился мировой финансовый кризис, и деньги на рынке занять просто невозможно никому. Не потому, что российские компании плохие. Не потому, что у них плохие финансовые показатели. А просто развитые банки понесли большие убытки. Это означает, что они потеряли собственные средства. Деятельность банков в США и Европе регулируется достаточно жестко. Условно говоря, на 1 доллар собственных средств, на 1 доллар капитала банки в среднем могут выдать на 10 долл. кредита. Это такой очень жесткий норматив. Деятельность банков ограничивается вот этим нормативом. Соответственно, если посчитать, что во всем мире банки потеряли 700 млрд. долл. к началу ноября из них только 400 млрд. они восстановили как взносы акционеров, это означает, что они потеряли чисто 300 млрд. долл. Умножаем на десять. Получается – на три триллиона нужно сократить вообще объем кредитов, предоставленных банками всей мировой экономике.

Россия – один из элементов мировой экономики. Можно добавлять дальнейшие ужастики, что многие российские заемщики занимали деньги под залог акций, под залог облигаций, которые тоже упали в цене, соответственно, стали переходить к кредиторам. И вся эта история стала развиваться. Неожиданно выяснилось, что тот гипотетический внешний долг, о котором наши экономические руководители говорили: да, есть маленькая проблема, долг быстро растет, но мы ничего сделать не можем. А выяснилось, что денежные потоки банков и компаний просто не позволяют гасить долги в срок. До конца года придется заплатить свыше 50 млрд. долл. С этим связано решение отобрать у Центрального банка часть валютных резервов и фактически заплатить внешний долг за российские банки и компании.

Но это не конец истории, потому что в первом квартале следующего года нужно заплатить еще 40, потом еще 40, потом еще 35, потом еще 35 млрд. долл. Если предположить, что мировые финансовые рынки не успокоятся, и в долг невозможно будет занимать в значимых объемах, то это означает, что наше правительство негласно примет на себя обязательства корпоративного сектора и заплатит по долгам частных компаний.

Соответственно, все это приводит к тому, что Центральный банк должен терять валютные резервы. Это психологически влияет на многих инвесторов. Когда видят, что вчера было 600 миллиардов, сегодня стало 530, а завтра объявят еще меньше. По результатам мер поддержки, которые предприняли российские власти в последнее время, привели только к тому, что банки взяли эти 1,5 трлн. руб., пришли в Центральный банк и купили валюту. То есть, эти деньги никуда не пошли, ни на какое кредитование экономики, ни на какие платежи. Просто банки взяли все эти деньги, принесли в Центральный банк и закупили у него валюту. С этим связано резкое снижение валютных резервов в течение сентября-октября.

Выясняется, что было 597 млрд. долл. Они делились примерно так. 420 млрд. –было у Центрального банка, и 180 млрд. – у Минфина. Центральный банк потерял 60 млрд. на интервенции, 25-30 млрд. он потерял на падении курса евро. Получается 90. Еще 50 млрд. он отдал во Внешэкономбанк. Получается 140. Еще 10 млрд. Центральный банк раздал ВЭБ, «Газпромэнергобанку», на спасение «Связьбанка», КИТ-Финанса, «Глобэкса», «Собинбанка». В результате – 150 млрд. Из тех 420, которые были у Центрального банка. Треть валютных резервов оказалась в течение месяца потерянной.

На самом деле, 280 млрд., которые остались у ЦБ, все равно деньги безумные. Вроде, при таких резервах финансовой системе России ничто не угрожает. Но у нас еще есть примерно 150 млрд. долл. внешнего долга, который нужно погасить до конца следующего года. А еще наши власти умудрились возбудить население, которое стало нервничать и массированно говорить о грядущей девальвации. Население побежало в обменные пункты, курс доллара вырос существенно выше того, что было официальным курсом. И тут доллар резко укрепился по отношению к евро. И все это создало очень негативный для наших денежных властей, для экономических ведомств фон. Все понимают, что в кризис есть кэш и кинг. То есть, деньги и король: если у тебя есть деньги, ты король.

Жесткий режим экономии

Если есть слабая валюта, то это рубль, и сильная валюта – доллар, то в этой ситуации нужно хранить деньги в долларах. Это примитивная логика, но она опять начала работать в российской экономике.

Если моя гипотеза о том, что мы находимся в самом начале кризисного процесса, верна, это означает, что эти явления будут нарастать, и нас ожидает много интересных событий в ближайшие полгода.

Общий прогноз мировых экономистов, Международного валютного фонда сводится к тому, что весь следующий год будет очень тяжелым. В лучшем случае кредитный кризис на рынках Европы и Америки закончится в следующем году. Причем, пик придется на третий квартал. Только к началу 2010 года кредитные рынки начнут восстанавливаться. Если этот сценарий оправдывается, то это означает, что в следующем году российской экономике будет очень тяжело.

Если переводить на бытовой язык, я часто использую эту аналогию. Вы жили в последние годы с ощущением и сознанием того, что вам ежегодно на 30-50% увеличивают зарплату. Вы начинали что-то докупать: здесь купили, это купили, здесь взяли в долг, там взяли в долг, еще что-то купили. А тут вам говорят: все, зарплата больше расти не будет, в долг вам больше давать не будут, а старые долги надо отдавать. Вот с такой ситуацией столкнулась российская экономика. На бытовом уровне это означает, что никто не говорит, что эти долги нужно отдать, застрелиться и не жить. Тем более, внешняя экономика не может исчезнуть просто так. Но это означает, что экономика, то есть все мы, вся наша страна, предприятия, компании, банки, люди, мы все должны меньше тратить, больше сберегать для того, чтобы отдать долги. Это означает, что жить будет не так легко.

Я не говорю о том, что каждого из нас заставят расплачиваться по долгам частных компаний. Когда я говорю «мы», я имею в виду Россию, экономику вместе взятую. Для того, чтобы выйти из кризиса, вы можете расплатиться с долгами только, если потребляете меньше. Также и российская экономика. Она может расплатиться с долгами, только если она будет меньше потреблять. А меньше потреблять означает, что все жизненные стандарты, к которым мы привыкли в последнее время, будут пересмотрены.

Вот в чем будет, на мой взгляд, проявляться кризис. Я пока далек от мысли о том, что кризис 2008-2009 года завершится какими-то потрясениями, как это было десять лет назад. Это другая болезнь. Здесь не будет одномоментного эпицентра, яркой точки, после чего можно будет говорить о том, что приняты все лекарства. Девальвация позволила фактически закрыть внутренний рынок для импорта и начать внутреннее производство. Уже в декабре 1998 года экономика начала расти, дышать. Сейчас такого лекарства, которое может изменить весь тренд, к сожалению, не существует. Поэтому надо сокращать потребление, расплачиваться с долгами до того момента, пока все долги не заплатим. Либо пока рынки не откроются и нам снова дадут в долг.

Если ли какие-то рецепты для выхода из кризиса? Я бы всерьез занялся ревизией бюджетных обещаний. Я не говорю, что надо сократить бюджетные расходы, но их надо пересмотреть и переоценить: нужно ли нам в этот период именно на эти цели тратить деньги. Я считаю, что тратить деньги, например, на строительство конгресс-центра на острове Русский для проведения форума АСТЕС, не стоит. Потратить несколько миллиардов долларов на то, чтобы провести единственное мероприятие, а после этого конгресс-центр будет простаивать. Есть гигантские проекты в Восточной Сибири по строительству гидроэлектростанций на таежных реках. Даже не Богучанск, а там, где все надо начинать с нуля. Сейчас очень хороший момент, чтобы сделать структурный маневр и открыть дверь прямым иностранным инвестициям и пустить иностранных инвесторов с конкретными проектами. У нас последние годы была очень странная конструкция. Все, что касается прямых инвестиций, мы закрывали. А в то же время мы сплошным потоком пустили людей, которые оказались финансовыми спекулянтами, они пришли, купили, завтра продали и ушли. От них реально экономика ничего не получает.

Сэкономленные деньги можно потратить на другие проекты, которые окажут больший эффект на нашу экономику. Например, то же строительство дорог.

Я бы более интенсивно подошел к контролю за банками. На 50 банков у нас приходится 80% и пассивов, и активов, они являются каркасом банковской системы. Все остальные 1100 банков держат остальные 20%.

Когда выяснилось, что практически каждых из этих банков погорел на том, что брал деньги взаймы на два года, а вкладывался в проекты, рассчитанные на 10 лет, и при этом Центральный банк не мог этого не видеть, мне кажется, что у нас что-то не в порядке с банковским надзором.

Я бы прекратил выдавать деньги и банкам, и компаниям. Считаю, что кризис – это время, когда нужно расплачиваться за свои ошибки. Если компании и банки делали ошибки, если проводили неправильную стратегию, то владельцы этих бизнесов должны терять свой бизнес или делиться, чтобы приходили другие акционеры. Но желательно, чтобы это было не государство.

  

Марина ЧЕПИКОВА, г. Уфа. «Новая экономическая газета» , декабрь 2008