Проблемы, которые сейчас существуют в российской экономике, находятся на стыке финансовых, технологических, поведенческих, управленческих и обозначаются емким словом «кризис». Пока он характеризуется достаточно существенным падением валового внутреннего продукта - почти 10%, падением промышленного производства на уровне 17%, ростом безработицы примерно до 9%. О том, каковы прогнозы дальнейшего его развития и как он повлиял на экономику нашей страны, рассказывает Олег ВЬЮГИН, председатель совета директоров ОАО «МДМ-Банк».

- Достаточно динамичное развитие мировой экономики в двухтысячные годы поддерживалось серьезным ростом кредитов. И домашние хозяйства, и компании нефинансового сектора делали инвестиции во многом за счет того, что получали кредит. Долговая экономика – это феномен, который был создан в прошлом веке. В начале нынешнего века она оказалась дискредитирована тем, что кредитование приобрело уродливые формы, огромные масштабы и низкую эффективность. Были очень низкие процентные ставки (2-3% по многим ипотечным займам) и очень легкий доступ к кредитам. В то время, как доходы росли по 5% из-за дешевого кредитования и дешевых денег стали расти цены активов. Это была реальная инфляция. Это называется «пузырем»: безудержно растет цена домов, квартир, стоимость акций компаний, хотя все это стоимость не соответствует реальным показателям.

Не секрет, что в 2000-е годы российские компании много кредитовались на международных рынках в виде займов, облигаций, кредитных нот. Благодаря массированному заимствованию в России примерно с 2006 года хронический отток капитала сменился мощным притоком. Вершиной был 2007 год, когда в страну поступило 80 млрд. долл. иностранного капитала. Сейчас ясно, что это было мощным стимулом наращивания инвестиций, покупки недвижимости, земли, что существенно толкало экономику к росту.

Второй фактор, который Россия в позитивном смысле получила от развития кредитного бума в мире, - это цены на сырьевые ресурсы. Цены на нефть взлетели. Для России это означало приток богатства, порожденного только конъюнктурой. Хотя, государство большую часть этого притока забирало в стабилизационный фонд, мы видели, что в эти годы расходы бюджета росли до 40% в год. Это тоже привело к буму потребления в России, к падению нормы сбережений.

- Если бы российская экономика была достаточно конкурентной, и в ней бы отсутствовали серьезные коррупционные препятствия для ведения свободного бизнеса, то рост был бы не 7-8% ВВП, как перед кризисом, а 10-12% при таком притоке богатства…

- Что такое коррупция? Это - дополнительное «налоговое бремя». Причем, это такие издержки, которые в любой момент повлиять на бизнес. Высокие транзакционные издержки означают, что экономика не эффективна, не конкурентоспособна по сравнению с другими экономиками. Более того, когда существует дополнительное «налоговое бремя», гражданам очень трудно реализовать свою предпринимательскую активность. Это касается и внешних инвесторов: Россия теряет приток капитала, инвестиции за счет дополнительных, не регулируемых транзакционных издержек. В этом главная беда коррупции.

- Однако кризис принес России не только рост экономики и приток богатства…

- Когда кредитная экономика была дискредитирована, произошло следующее: мировые банки, оказавшиеся в сложной ситуации, отказались кредитовать не только Россию, но и собственных потребителей и заемщиков. Сначала иностранные кредиторы отказали в каких-либо кредитах, а затем и российские банки, предчувствуя большие проблемы, стали сокращать свои кредитные линии, закрывать их. Долг, накопленный к середине 2008 года, был на уровне 500 млрд. долл., со сроками погашения в ближайшие 3 года. Потом существенно упали цены на сырьевые ресурсы.

Для России это означало двойной удар: для реального сектора - сокращение внешнего спроса: все зарубежные потребители отказались покупать российские металлы, химические товары, цена на нефть существенно упала. Сокращение спроса означало сокращение производства, прежде всего в отраслях, которые связаны с экспортом. И, как следствие, сокращение занятости и увольнение людей, или сокращение заработной платы и переход на сокращенную рабочую неделю.

Спрос сократился, выручка упала, а долг остался. Это сначала привело к шоку, но затем многие компании стали приспосабливаться к ситуации, сокращая издержки. Те, компании, которые имели долг, приступили к активным переговорам с банками, с кредиторами относительно реструктуризации долга или продажи бизнеса.

Из-за девальвации рубля сокращение потребления произошло, в основном, за счет сокращения импорта. В этом смысле пищевая промышленность в России оказалась достаточно стабильной. Сельскохозяйственный сектор тоже оказался в достаточно устойчивом положении, потому что смог воспользоваться тем, что спрос на потребления пищевых товаров менее зависит от доходов, а импорт стал гораздо дороже. Россельхозбанк получил от государства очень хорошие средства и достаточно активно кредитовал производителей сельхозпродукции, которые получали целевую поддержку через кредитование на неплохих условиях. Это единственные отрасли, пожалуй, где кризис не сильно повлиял.

Сократилось и потребление отечественных товаров, прежде всего, автомобилей. Автомобильный сектор получил очень сильный удар, поскольку достаточно большие покупки были основаны на кредитовании, на предоставлении кредитов на покупку автомобилей.

- Сейчас много спорят относительно того, достигли мы дна или нет, будет ли дальнейшее падение важнейших показателей, как промышленное производство, валовой внутренний продукт. Каковы ваши прогнозы ситуации?

- Конечно, основная адаптация пройдена: то есть, внешний спрос перестал сокращаться. Это зафиксировано в физических показателях вывоза из России металлов, нефти.

Потребление, видимо, тоже прошло адаптацию. Есть сведения, что безработица приостановилась. Дальше вопрос заключается в том, будет ли какой-то выход из этой ситуации. Для того чтобы началось внутреннее оживление в реальном секторе, необходимо, чтобы возник спрос. Спрос формально можно разделить на две части. Внешний спрос, это то, что Россия может продавать за границу. Внутренний спрос, это то, что связано с настроениями российских потребителей.

Скорее всего, произошло определенное восстановление внешнего спроса: после начала кризиса был большой провал в экспорте химических товаров (удобрений, прежде всего), угля, металла. За январь-март эта траектория несколько восстановилась. Сейчас спрос устойчив, но вряд ли можно рассчитывать на дальнейший рост, поскольку в мировой экономике позитивные изменения пока минимальные.

Не думаю, что можно делать предположения и об очень высокой цене на нефть. Текущая цена во многом связана с тем, что, в период острой фаз кризиса было чрезмерное падение цен вообще на все, в том числе и на нефть. Сейчас мы вернулись просто к разумному уровню цен в условиях кризиса.

- Можем ли мы рассчитывать на восстановление внутреннего спроса?

- Пока таких факторов нет: мы не наблюдаем роста производительности труда, потому что компании сократили выручку или производство. Фактически мы сейчас имеем падение производительности труда. Это означает, что нужны достаточно сильные импульсы для того, чтобы стимулировать восстановление производства и его рост.

Если говорить в краткосрочном плане о потенциальных возможностях реального сектора внутреннего производства как-то вырасти, то есть только один фактор, который пока не использован. Это существенное сокращение издержек. В этом случае конкурентоспособность российских компаний резко вырастет. В кризис реальная российская экономика вошла не модернизированной: технологическое обновление в большинстве отраслей не было завершено или только началось.

- Каким образом российская финансовая система противостоит кризису?

- России повезло в том смысле, что уровень долга корпораций по отношению к ВВП и уровень долга домашних хозяйств по отношению к ВВП, конечно, существенно ниже, чем в развитых странах. Российские банки занимаются реструктуризацией долгов. Это проявляется в том, что у банков растут просроченные задолженности. Это проявляется в создании резервов банками, начиная с нашего крупнейшего государственного банка. В экономическом смысле это сводится к тому, что банк защищает свой капитал: он старается максимально поднять выручку от кредитов. Растет процентная ставка, потому что банк хочет получить наибольшую маржу, чтобы закрыть проблемы прошлых заемщиков. Это, естественно, ограничивает кредиты в экономике, потому что по высоким процентным ставкам далеко не каждая компания может иметь такую рентабельность, чтобы платить такие займы. Банки начинают изыскивать разные способы заработать, кроме как чистое кредитование. Они начинают участвовать в сделках по слияниям, поглощениям в реальном секторе. Этот процесс, видимо, будет продолжаться в течение всего 2009 года и является достаточно естественным с общеэкономической точки зрения.

Опасность для экономики в целом в том, что если этот процесс зайдет слишком далеко, то банки с ним просто не справятся. То есть, капитала у банков не хватит для того, чтобы покрыть потери, связанные с неплатежеспособностью заемщиков. Думаю, до конца 2009 года мы должны увидеть решение долговой проблемы. Она решится через резкое сокращение заемщиков, которые не способны платить.

- Оцените политику нашего правительства с самого начала кризиса. Насколько это было грамотно, эффективно или неуклюже? Что будет с нами, когда закончится Стабфонд?

- Из-за того, что Россия – сырьевая страна и получает значительный доход от экспорта сырьевых ресурсов, мы попали в непростую ситуацию. Во-первых, доход от ренты природных ресурсов всегда дестимулирует промышленность и правительство не занималось развитием других отраслей. Создалась ситуация, когда денежно-кредитная политика в стране выстраивается таким образом, что она полностью зависит от внешней среды, от внешней политики. Центральный банк и правительство боятся вводить плавающий курс рубля. Но только в этом случае можно создать собственную внутреннюю систему кредитно-финансового механизма: за счет внутренней эмиссии Центрального банка и за счет кредитования банками экономики. Если курс фиксирован или колеблется в предсказуемых пределах, то фактически процентная ставка внутри страны диктуется извне. Денежное предложение внутри страны диктуется притоком или оттоком капитала, а страна становится заложницей того, что происходит вне России.

- Почему мы боимся сделать плавающий курс?

- Потому что экономика у нас сильно зависит от цен на сырье. Вот будут прыгать цены на сырье, и курс рубля будет то укрепляться до уровня, когда непонятно, как выжить промышленности, то падать, если упала цена на нефть. Поэтому выбрали наименьшее зло: управлять и фиксировать.

Эта политика не позволяет модернизировать систему, не позволяет реально бороться с инфляцией. И это не позволяет компаниям реально инвестировать в развитие инноваций. Государство попыталось сделать это за счет своих средств, но бюрократическая система, к сожалению, у нас не очень эффективная. Несмотря на то, что создали инвестиционный фонд, пытались создавать венчурные фонды, направили деньги в госкорпорации, - большого эффекта пока нет. Потому что госкорпорации работают фактически, как бюрократические системы. Они тратят как-то деньги. Но они не тратят эти деньги на реальные проекты, потому что страшно брать риски.

- Что делать в этой ситуации?

- У меня есть предложение: Россия производит очень много природных ресурсов. Часть мы потребляем, а все остальное продаем странам, которым это нужно. Но, если им это нужно, то пусть они и инвестируют внутри нашей страны на определенных условиях: экология, уплата роэлти за использование и так далее. А все сбережения, которые образуются внутри страны, следует направлять на инвестиции несырьевого характера.

А сейчас как получается? Наши нефтяные и газовые компании, берут кредиты и инвестируют в строительство нефтепроводов, в добычу, чтобы потом это продавать. То есть, в будущем мы должны эти деньги отдавать. Для чего? Для того, чтобы Китай обеспечить нефтью? Хорошая задача. Они дали кредит России, но зато 30 лет у них будет нефть российская. А что мы получили взамен? Мы получили долг по кредиту и возможность увеличивать добычу нефти, строить нефтепроводы. Какое это имеет отношение к инновациям и новым технологиям? Никакого. Вот здесь и надо попытаться изменить ситуацию.

Беседовала Лена Сурикова.

СПРАВКА

ВЬЮГИН Олег Вячеславович, бывший руководитель Федеральной службы по финансовым рынкам.

Родился 29 июля 1952 года в городе Уфе Башкирской АССР.

В 1974 году окончил Московский государственный университет им.М.В.Ломоносова по специальности - математика.

1974 по 1977 - аспирант Московского государственного университета им.М.В.Ломоносова.

1978 по 1978 - младший научный сотрудник Башкирского государственного университета им.40-летия Октября, г.Уфа.

1979 по 1980 - младший научный сотрудник НПО "Союзцветметавтоматика".

1980 по 1989 - старший научный сотрудник, заведующий сектором Всесоюзного научно-исследовательского института по изучению спросанаселения на товары народного потребления и конъюнктуры торговли Министерства торговли СССР, г.Москва.

1989 по 1993 - ведущий научный сотрудник, заведующий лабораторией Института народнохозяйственного прогнозирования Российской Академии наук, г.Москва.

1993 по 1996 - руководитель, начальник Департамента макроэкономической политики Министерства финансов Российской Федерации, с 1994г. член коллегии Министерства финансов Российской Федерации.

1996 по 1999 - заместитель Министра финансов Российской Федерации.

1997 по 2000 - член коллегии Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг.

1999 по 1999 - первый заместитель Министра финансов Российской Федерации.

1999 по 2002 - исполнительный вице-президент - главный экономист закрытого акционерного общества "Инвестиционная компания" ТРОЙКА ДИАЛОГ".

2000 по 2004 - внештатный советник Председателя Правительства Российской Федерации.

2002 по 2004 - первый заместитель Председателя Центрального банка Российской Федерации.

с 23 марта 2004 по 10 мая 2007 - руководитель Федеральной службы по финансовым рынкам.

Кандидат физико-математических наук.

Семейное положение: женат, имеет дочь.

  

Елена СУРИКОВА, г. Кемерово. Журнал "Кузбасс-ХХI век", сентябрь 2009