Клуб региональной журналистики организовал международный семинар «Россия — Украина: проблема понимания и оценок голодомора 1932—33 гг.». В нем приняли участие ученые, школьные преподаватели истории и журналисты бывших братских республик..

Завершая вступительное слово, руководитель Клуба региональной журналистики Ирина Ясина произнесла слова, которые сначала показались несколько странными и даже насторожили:

- Если в конце нашего семинара кто-нибудь из ранее непримиримых людей скажет: «Я не согласен, но я понимаю, почему они так думают», - может быть, этого будет достаточно.

Очень скоро стало понятно, что имела в виду Ирина Ясина. Семинар проходил трудно. Уже первые выступления – профессоров Виктора Кондрашина, углубленно занимающегося темой голодомора в России, и его украинского коллеги Станислава Кульчицкого – задали тон и обозначили идеологическую границу в понимании и трактовке событий, произошедших в Советском Союзе в 1932-33гг.. Одинаково тщательно и скрупулезно подходя к оценке фактов, соглашаясь с тем, что голод, поразивший прежде всего зерновые районы России и Украины, был спровоцирован руководством Советского Союза, ученые были непримиримыми оппонентами в другом. Украинские историки считают, что голодомор есть ничто иное, как геноцид украинского народа. Их российские коллеги не согласны с такой постановкой вопроса. Спор был давним, испытанные аргументы оказались надежно заточены и с готовностью извлекались из ножен.

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

С. Кульчицкий: Наш президент в Страсбурге заявил о том, что голод 1933-го года – общесоюзная трагедия, но не геноцид украинского народа. У нас 2006-м году Верховной Радой принят закон, первая статья которого гласит о том, что это - геноцид. Тем самым возникла коллизия, в результате которой Верховная Рада собирается осенью этого года рассмотреть изменение редакции первой статьи…

Я считаю геноцидом не только Голодомор в Украине и в России, а любое сознательное уничтожение людей государством, целенаправленное уничтожение. Весь 1937-ой год, который уже достаточно вынесен на поверхность — это геноцид.

В. Кондрашин: Поскольку в России тема это стала тоже политизирована, я честно скажу, что отношусь к этому не очень хорошо и всячески стараюсь не подбрасывать поленьев в эту сложную ситуацию, а наоборот. Мне кажется, что историки должны сдерживать попытки придать историческим вопросам какую-то актуальность. Дело дошло до того, что у нас уже президенты обменивались посланиями по этому поводу. Наш президент вообще не поехал в Украину на мероприятия, посвященные трагедии. Я считаю, что это ошибка. Как бы мы ни относились к позиции наших украинских коллег, то, что это большое горе, что там погибли люди, что люди погибли в результате действий власти, об этом надо помнить.

Тем не менее, позиция украинских коллег дала толчок к изучению истории голода у нас в России именно в полемическом духе.

В течение двух дней ученые, учителя и журналисты тщетно пытались убедить друг друга в правильности своей позиции. Порой забывая о том, какие вопросы собирались обсудить на семинаре. (Так, тема круглого стола «Как русским и украинцам понимать, описывать и преподавать Голодомор» осталась не то, чтоб не раскрытой, она практически не обсуждалась.) Порой даже превращая полемику в перепалку.

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

- Опять все эти мифы про общую историю русских и украинцев. Нет никакой общей истории русских и украинцев, это два совершенно разных народа. Как может быть общая история, если была история имперской России и история национально-освободительного движения украинского народа от этой самой России. Так что, общей истории не будет.

Пока Россия не признает, что голодомор был геноцидом, пока Россия не извинится перед Украиной за это преступление, никакого понимания между русскими и украинцами не будет.

Никак не проходило ощущение навязчивого дежавю. Где-то, когда-то страстный накал национального самосознания, даже самосознания, уже также и трогал, и бередил. Может быть, это было в Вильнюсе в 1991 году? Или в Тбилиси в 1992-м? Или в Грозном в 1995-м? Имперское прошлое России (читай Советского Союза) будет еще больно и часто икаться и аукаться. Тем более, что, по мнению, многих украинских коллег, не такое уж оно и прошлое.

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Мне кажется, наши русские коллеги плохо понимают, что в Украине очень сильно чувство неуверенности, слабости, комплексы по поводу того, что мы перестанем быть украинцами. Приведу пример. Пусть каждый из вас задаст себе вопрос: должен ли посол Российской Федерации в Украине знать украинский язык, говорить на нем? Вот пусть каждый для себя это решит, а я вам расскажу, что уже который по счету польский посол учит украинский и блестяще говорит по-украински, но ни один из российских послов и не думает этим заниматься.

Семинар заканчивался на высокой ноте. Собственно концовки, как таковой, не получалось. Непримиримая разница позиций привела к тому, что общего знаменателя, по поводу которого можно было бы договориться, не получилось. Трагедия? Да. Огромная. Потери, смерти. И в хлеборобной России, и на Украине, которая почти вся хлеборобная. Но извините, у вас – своя трагедия, а у нас – своя. Не договорились.

Надо сказать, что это был первый из серии намеченных семинаров, объединенных общей темой: «Клиотерапия»: изучение истории на постсоветском пространстве». Скоро аналогичные семинары под эгидой Клуба региональной журналистики пройдут с участием польских и эстонских ученых, учителей, журналистов.

Ведущая российско-украинского семинара Ирина Карацуба очень точно охарактеризовала цель этой серии семинаров:

- Общество, находящееся в состоянии такой турбулентности, по простому говоря, «раздрае», нуждается в лечении историей.

И можно не сомневаться, это будут трудные встречи. Хочется только верить, что в ходе их в искусстве полемики проявится, и искусство слушать и слышать.

  

Андрей Андреев, г. Пермь. Июль, 2010 г